Медовый месяц

В пабе он признается, что «Звуки музыки» и его любимый фильм, и все кончается тем, что вы вместе поете долгое попурри. Конечно, вы знаете слова лучше него, но он не так уж плох. Он так смешит вас, что вы чуть не прыскаете на него пивом.

Вы решаете, что проголодались, и заканчиваете в тайском ресторане. Все идет прекрасно, и вы видите, что ему сейчас придет в голову что-то не то. Потому что он, конечно же, не ваш тип. Но вы следите за его забавными гримасами, когда он говорит, а когда он засучивает рукава перед едой, замечаете его широкие и прямые запястья. И вам вроде бы нравится его внимание, когда он задает кучу вопросов о вашей жизни, о детстве, обо всем. Какое-то время вы отвечаете, но не хотите углубляться в то, как ваши родители погибли в авиакатастрофе, потому что это мрачновато, особенно для другой стороны, – так что вы переходите к вопросам о нем.

Оказывается, что его мама и папа умерли один за другим всего два года назад, но он не проявляет деликатности к вашим чувствам и безоглядно рассказывает, как трудно ему было, как близки они ему были, поскольку он единственный ребенок, и как родители всю жизнь его опекали. Потом он рассказывает, что бросил свою девушку, с которой встречался пять лет, поняв после смерти родителей, что в конце концов запутается в этой связи. Он рассказывает, что унаследовал дом с верандой в Куин-парке и сейчас понемногу перестраивает его.

К окончанию вечера он кажется совершенно счастливым и пытается уговорить вас покататься в воскресенье на лодке. Вы никогда в жизни не катались на лодке и не собираетесь пробовать. Вы даже не знаете, что такое отдых на воде. Отдыхом на воде оказывается – поехать на лодке в верховья Темзы и устроить там пикник.

Он не принимает отказа – а он вам уже очень нравится, и вы решаете уступить ему. Вы говорите – и это критическая точка в моем успехе, так что слушайте внимательно, охотницы за мужьями, – шаг третий таков: вы говорите ему, что, если вы отправитесь с ним для «отдыха на воде», все это кончится увлечением, а поскольку он вам нравится, из этого, очевидно, ничего хорошего не выйдет, так что лучше пресечь это дело в зародыше.

Тогда он притворяется, что не понимает, о чем идет речь. Он очень здорово притворяется и довольно убедительно изображает замешательство.

Вы постепенно растолковываете ему, что вы оказываете ему честь, не гоняя вокруг да около, и вам совершенно ясно, что этот вечер превратился вроде бы как в свидание и вам придется провести долгую праздную субботу вместе с ним на лодке, плавая и греясь на солнышке, а закончится все… ну, закончится все – говоря без обиняков (тут вы понижаете голос) – сексом. И хотя вы уверены, что это будет очень приятно, прогноз на будущее между вами не так хорош. Вы говорите ему, чтобы не обижался, вы просто не подходите друг другу. Он смотрит потрясенно, у него отвисает челюсть, и, совершенно не приглушая голоса, он говорит – впрочем, самое точное слово для описания уровня громкости было бы «орет»:

– Я не хочу заниматься с вами сексом!

* * *

Как видите – старт у нас получился благоприятный. Я отказалась поверить, что секс ему не нужен, и сказала ему об этом – но, честно говоря, было трудно слегка не покраснеть. В результате у нас начался недолгий спор о том, было у нас свидание или нет. Я говорила, что, если мужчина приглашает женщину выпить, что же это еще, как не свидание, и, кажется, была права. А он все что-то долдонил про дружбу, но это он пусть другим рассказывает.

Есть, есть у меня друзья мужского пола, но они либо голубые, либо я спала с ними, а если не с ними, то с их лучшими друзьями, или они спали с моими лучшими подругами… или еще что-нибудь в этом роде.

Нет, я вовсе не думала о чем-то таком, когда, подобно туче, одиноко бродила по лондонским улицам в ранние утренние часы после девичника. Я не думала об этом, даже когда вставила ключ в дверь Мака и вошла. Просто я была счастлива снова оказаться в Челси. Челси очень утешает. Он напоминает мне универмаг «Питер Джонс» тоже в Челси, очень морально устойчивый – здесь «никогда не продают по преднамеренно заниженным ценам», и еще он известен тем, что там выставляют всевозможные виды ножниц, которые аккуратнейшими рядами выстроены на витринах. Говорят, что в случае ядерной войны следует прямиком бежать в этот универмаг, потому что у «Питера Джонса» ничего плохого случиться не может. Ну, и Челси сродни ему. В Челси ничего плохого случиться не может.

Я направилась в душевую Мака, где имелись также джакузи и двадцатидюймовый плоский экран с DVD и кабельным телевидением. Мака в городе не было, но он не возражал, когда я останавливалась у него. Он даже выделил мне комнату и даже предпочел бы, чтобы я жила там, – так он мог бы безостановочно грузить меня по двадцать четыре часа семь дней в неделю, когда появлялся в городе.