Медовый месяц без гарантий

— Ты выглядишь прекрасно. — Он резко замкнулся в себе, взял ее под руку и поцеловал в щеку легчайшим из поцелуев, совершенно свободным от малейшего намека на страсть.

— Как и ты.

Имоджен чувствовала, как внутри подняло голову сомнение. Он помог ей обрести уверенность, поддержал в том, чтобы согласиться на эту работу и поверить в себя. Не хотелось думать, что все это внезапно оказалось под угрозой, но ей было не на что положиться; никаких признаний в любви или чего‑то подобного, что оградило бы ее от ощущения небезопасности.

— Все в порядке?

— Все прекрасно. Ты, наверное, устала после путешествия? Можешь просто показаться гостям — я представлю тебя, а после ты свободна уйти в любой момент, как захочешь.

Он взял ее за холодную руку и отправился навстречу приветствиям и обмену любезностями. С ней поздоровался владелец.

— Вы не успели осмотреться? Позвольте вам все показать.

Они посмотрели на фонтан в холле и прошли на террасу, с которой открывался вид на бассейн с пальмами и песчаным пляжем. Дизайн должен был напоминать о семейном шато владельца с его арками и колоннами, ажурным металлом и резьбой по камню. В то же время его жена настаивала на максимальной роскоши, которую только можно предоставить гостям.

Он все это уже видел и насмотрелся до тошноты, так что сейчас предпочитал смотреть на Имоджен. Пить ее до краев.

— Восхитительно, настоящий сказочный замок. — Имоджен обняла Тревиса. — Теперь я знаю твой секрет — ты скрытый романтик.

Ему не удавалось подавить возбуждение — реакция на Имоджен была слишком сильна. Ее отсутствие было сложно пережить — впервые в своей жизни он оказался в такой сильной зависимости от кого‑то. И его это не устраивало — не устраивало отвлекаться, думать, где она, как она. И чем дальше — тем сильнее становилась тупая боль внутри; тем сильнее она станет, когда Имоджен уйдет.

А она не просто ушла — еще и мужчину упомянула. И в нем подняли голову ревность и неуверенность. Как же глубоко он увяз, это непозволительно. В его жизни не может быть места таким американским горкам.

— Ваш муж гений. — Владелец расточал комплименты. — Лучше сделать невозможно.

Имоджен хотела было внести уточнения по поводу статуса их брака, но вмешалась жена хозяина.

— Вы должны приехать к нам на виноградник на следующей неделе. Мы устраиваем праздник.

— Имоджен только вернулась из Греции, где пишет биографию. Не думаю, что, пока она в работе, мы будем часто видеться.

От этих слов она вздрогнула, но смогла удержать лицо и продолжила беседовать с женой владельца, рассказывая о своей работе.

Когда Тревис увлек ее на танцпол, Имоджен не выдержала:

— Если ты не хочешь, чтобы люди считали нас парой, не стоило приглашать меня сюда.

— Я просто повторил то, что ты мне написала. Что тебе нужно как можно раньше вернуться обратно. Как Рейф?

Она остановилась.

— Что ты делаешь, Тревис?

— В смысле?

— Не придуривайся. Это не игра. А может, игра, если ты не оставляешь мне другого выбора.

— О чем ты говоришь?

— Я думаю воспользоваться твоим предложением уйти. — Она заставила себя улыбнуться. — Приношу свои извинения.

Он посмотрел в ее глаза, в которых плескалась боль предательства и разочарования, и понял: это конец. Ветер свистел в ушах, словно в свободном падении — но по крайней мере, теперь видна конечная точка. Земля.

— Я тебя провожу.

Он последовал за ней к лифту.

— Зачем ты попросил меня приехать сюда? — Она дождалась, чтобы двери кабины закрылись. — Чтобы максимально меня унизить? Почему не сказал оставаться в Греции? Почему сообщил, что хочешь, чтобы я была с тобой?

— Это ты скрываешь от меня, что встречаешься с другим…

— Не смей.

Она вышла из лифта в пустой коридор. Ее била такая дрожь, что не сразу удалось открыть дверь.

— Ты можешь обвинять меня в чем угодно. — Изнутри поднималась ярость. — Но никогда, никогда не смей обвинять меня в том, что я тебе изменяю. Это ты последние четыре года спал с каждым движущимся предметом.

Он покачнулся, словно ее слова отпечатались пощечиной на его лице.

— Немного поздно это обсуждать, нет?

— Думаешь, что если я не говорила об этом, то меня это не беспокоит? Да я ненавижу саму мысль об этом! Я молчала, потому что это я ушла от тебя. Наш развод произошел по моей вине. — Она с силой ударила себя в грудную клетку.

Он хотел возразить, но она не дала.

— Нет, я не прыгнула в кровать к первому встречному, стоило мне исчезнуть из поля твоего зрения. И будь ты проклят за такие мысли. — Она сбросила туфли и, выдернув серьги, бросила их на столик. Чем больнее, тем лучше, это отвлекает от того, что происходит внутри, от растущей и наливающейся темнотой пустоты. — А сколько женщин побывало в твоей постели в мое отсутствие?

— Ни одной. — Он оскорбился. — Не важно. Рейф, или кто‑то другой, или вовсе другая причина — нам не суждено быть вместе. И ты это знала, Имоджен.

— Серьезно? Ну если ты в это веришь, наверное, так и есть.

— Меня радует твой оптимизм, но он не дает тебе посмотреть на происходящее трезво. Мы оба знаем, что это было временно.

— То есть Рейф — просто повод? Тебе не хватает смелости сказать прямо о разрыве.