Медовый месяц без гарантий

— Неужели это действительно должно быть настолько некрасиво? Да. — Его голос был сдержан и тверд, словно хрусталь. — Я готов пойти на разрыв. Мне жаль, если это причиняет тебе боль, но да. Все кончено.

— О, тебе жаль? Если ты причинил мне боль? Если хочешь знать, каждый день я жалею о том, что жива. Я привыкла брать на себя львиную долю ответственности и вины за каждый конфликт. Ты хоть понимаешь, что и сейчас я буду думать, что это моя вина? Моя вина, что ты не хочешь быть со мной. Что ты не способен на любовь. Что ты не хочешь меня. Мне больно, Тревис. Каждый день мне больно любить тебя и знать, что ты не чувствуешь того же самого. И тебе жаль?

— Да. И это только доказывает мою правоту. Ты должна уйти и найти кого‑то, кто подарит тебе любовь, которую ты заслуживаешь.

— Вау! — Как нелепо. Она поверила в то, что заслуживает любви, как раз когда он предложил ей поискать ее в другом месте. — Так и поступлю.

Она закинула обратно косметику и расческу и с громким щелчком закрыла чемодан. Громким, словно выстрел в самое сердце.

— Я заберу несколько вещей из квартиры и вернусь в Грецию. Роуэн выделила мне гостевой домик, чтобы я могла приехать в любой момент. Но не жди, что и на этот раз я буду хранить верность. Не жди, что я прощу тебя за ее отсутствие. На этот раз вина действительно твоя.

Тревис вернулся на торжество. Его сжигало желание выпить чего‑нибудь спиртного, но он ограничился водой. Он не отец и не позволит женщине его разрушить.

Следующим утром он на автопилоте упаковал ее платье и украшения. Каждый раз, когда в его жизни происходили неожиданные события, которые полностью ее меняли, он шаг за шагом выполнял все, что нужно было сделать.

Он сказал ей правду: их разрыва было не избежать. Может быть, вспышка ревности ускорила его, но правда в другом. Он не смог бы удержать ее. Не смог бы заставить ее хранить верность.

Он не хотел разрыва на расстоянии, поэтому спровоцировал его сегодня, пока еще мог справиться с ситуацией. Нет, он не гордился этим. И сейчас понимал, что поступил точно так же, как и в первый раз. Единственное, о чем он жалел, — что тогда Имоджен чувствовала себя виноватой за это. По крайней мере, сейчас они оба знали, что это его вина.

И это не слишком успокаивало.

Вместо того чтобы сразу отправиться в Нью‑Йорк, он заехал в Чарльстон навестить отца. Когда произошла ситуация с Гвин, Генри переехал в закрытый поселок. Внимание прессы еще долго не утихало, но отцу нравилось сообщество, которое там образовалось.

— Вы только сошлись, и уже все кончилось? Я думал, она в Греции только временно.

Тревис вздохнул. Ну почему нельзя просто принять то, что случилось? Обычно ему удавалось расслабиться во время визитов к отцу, но сейчас он не мог найти себе покоя и вскочил.

— Мы и в первый раз быстро поняли, что это ненадолго. А сейчас просто ничего не изменилось. — Он засунул руку в карман и нашел ее кольца. Позже он избавится от них, но сейчас просто потер друг о друга, зажав между большим и указательным пальцами. Это уже вошло в привычку.

— Я видел твою мать.

— Что?

Отец пожал плечами.

— Через несколько дней после моего дня рождения мы виделись с ней. Говорили о том, о чем раньше не общались. Я не дал ей шанса рассказать, как она это видит, был слишком занят оскорблениями и обвинениями. Боюсь, своими тогдашними словами я повлиял на то, как ты потом относился к женщинам.

— Папа…

— Ты знаешь, что я пил до того, как она мне изменила? Не хотел говорить тебе, но думал, ты догадаешься. Нет? Не с такой силой, но я чувствовал давление из‑за работы. Из‑за того, что люди хотели видеть меня в политике. Может, я и не спал с чужой женщиной, но я проводил больше времени с бутылкой и другими людьми, чем с твоей матерью. И в твоей жизни я не присутствовал так, как должен был. Ни до, ни после.

— Я не собираюсь никого обвинять, папа. Я никогда не чувствовал, что нужен матери. Не так, как тебе. И это единственная причина, почему с тобой у меня более близкие отношения. Нам не нужна семейная терапия или что‑то вроде этого. — Он потер шею. Может, это и неправда. Может, он и приехал сюда за сочувствием. Женщины. Серьезно?

— Имоджен тебе изменила?

— Нет, даже близко. — А он задал ей такой вопрос. Как стыдно. Она имеет право злиться на это. — Мы просто очень разные.

— Это хорошо.

— Почему? Я хочу рядом человека, на которого смогу рассчитывать. Хоть немного, а не… — Капризную, добрую и чувствительную. Настолько чувствительную, что он забывает обо всем.

— Тогда заведи собаку.

Он гневно посмотрел на отца.

— Не хочу поверить, что у нас есть будущее — образовать ячейку общества, а потом понять, что это не сработает. Уж лучше тогда пресечь это в корне.