Медовый месяц на Бали

- Этот старик - единственная замена отцу, какая у меня была. Этот старик - единственная причина, почему я стал удачливым бизнесменом, а не преступником, который коротает жизнь за решеткой!

Так же быстро, как пришел, ее гнев ушел. Она потянулась к нему, погладила его по подбородку. Щетина приятно колола ладонь. Под глазами залегли темные круги. И ей хотелось одного: поцелуями прогнать горечь с его гордого лица.

- Я забыла, как усердно ты трудился, чтобы попасть туда, где ты сейчас.

- Алессандра, меня не нужно жалеть! - рявкнул он.

Она улыбнулась, хотя ее раздирали самые разные эмоции.

- Антонио, конечно, заслуживает моего уважения. Извини, что так отозвалась о нем. Но… - она задумалась, осторожно подбирая слова, - Ви, он явно решил привязать тебя к прошлому… - Она прижалась к нему губами - ей отчаянно хотелось ощутить его вкус. Каждое слово, какое Антонио ему говорил, каждая встреча уводила Винченцо от их счастливого совместного будущего. От возможности наконец избавиться от горечи и гнева, которые он так долго вынашивал. От нее. - И поэтому мне очень страшно.

Когда он не предложил ей утешения, у нее засосало под ложечкой. Страх сковал ее ледяными пальцами; ее пробрала дрожь.

Все так переменилось, что ей снова захотелось убежать. Но она заставила себя забыть о страхе и боли. Крепче обняла его и позволила себе снова стать беззащитной. Он небрежно поцеловал ее. Она ощутила его силу, его аромат и сумела справиться со своими страхами.

Неужели один и тот же человек способен разбить ее и придать ей сил?

Она бы посмеялась над таким вопросом, не будь ставкой в игре ее сердце.

- Ты рассказала Леонардо и Массимо об Антонио, обо всех остальных, - сказал он, отстраняясь.

- Я не думала, что это тайна.

- Я был дураком, что тебе поверил… - Он отошел. Лицо у него напряглось, губы поджались.

«Как будто я в самом деле предала его».

Вдруг ей показалось, словно она заглянула в его мысли.

Не того ли ждал от нее Винченцо? Что она его выдаст, в какой-то момент его бросит? Что она просто предпочтет отойти в сторону или убежать?

Но, вместо того чтобы злиться на его недоверчивость, Алекс вдруг кое-что поняла. Дело не в его доверии к ней, дело в приобретенной неспособности кому-либо доверять. Это шрамы, оставленные тяжелым детством, когда ему не на кого было опереться. Когда рядом с ним никого не было.

Она заговорила мягче:

- То, чего хочет от тебя Антонио, не идет тебе на пользу… Так что, конечно, он считает произошедшее предательством с моей стороны.

- Я не собираюсь это с тобой обсуждать.

- Так не обсуждай! - Она вспыхнула. - Появилась еще одна тема, на которую мне запрещено говорить, если я хочу уберечь нашу хрупкую семейную лодку от крушения!

- О чем ты, черт тебя подери?

- Я не имею права спрашивать о твоей матери. Мне нельзя упоминать о Лео и Массимо, которых я считаю своими родными. И с этим я примирилась. Ради того, чтобы быть с тобой… Я оказала им одну маленькую услугу в обмен на сотни услуг, которыми они меня осыпали. Мне надоело, что ты постоянно сомневаешься в моей преданности!

Он сел на постель, закрыл голову руками и глубоко вздохнул. Он выглядел так, словно на его плечах лежала вся тяжесть мира.

Может быть, раньше так оно и было. Только все изменилось.

И продолжало меняться.

И будь она проклята, если позволит ему и дальше нести эту ношу в одиночку.

- Ви, позволь мне все объяснить.

- Почему ты им рассказала?

- Потому! Они должны знать, что поступки их отца имеют далеко идущие последствия! И ты вовсе не обязан один исправлять все, что наворотил Сильвио, добиваясь справедливости для всех, кто не в силах за себя постоять.

Он притянул ее к себе с глухим рычанием, похожим на звериный рык, когда хищник находится при последнем издыхании, и сердце ее вдруг заболело. Спрятав лицо у нее на груди, он обхватил ее за талию. Она рассеянно перебирала пальцами его жесткие волосы.

- Лео скоро станет отцом двух детей. Представь, что у нас с тобой есть ребенок и кто-то со стороны желает нашей семье столько зла, как все те люди… - Ее передернуло, и он крепче сжал ее.

- Почему тебе всегда удается мне все объяснить? - спросил он.

Их взгляды встретились. Зажглись чувством, которое возникло у обоих с первой встречи. Однако он не стремился к компромиссу и переменам, ради которых иногда требовалось пойти на жертву.

- Я уже решил не сносить виллу, - сказал он, и внутри ее зажглась искра надежды. - Но…

Больше ей ничего не хотелось слышать. Прижав палец к его губам, она сбросила тонкий халат и встала перед ним обнаженная. Их поцелуй стал сплавом желания и надежды - и того чувства, которое робко прорастало в груди обоих.

Он целовал ее грубо, страстно, отчаянно. Он не давал, а брал. Брал все, что она могла ему дать.

Она видела голод в его глазах. В его напрягшихся мускулах. Но дело было не только в похоти. Он тянулся к ней, когда земля уходила у него из-под ног. Он взял ее груди в ладони, ущипнул ее соски, а она сняла с него рубашку, сама не своя от нетерпения.

Дернула молнию на брюках и просунула руку внутрь и взяла его член.

- Bella, хочу в тебя. Сейчас же.