Медсестра

— В Венецию.

Жардине посмаковал коньяк, выдержал паузу.

— Вообще-то в интересах дела и как важного свидетеля, я обязан бы тебя попридержать, — задумавшись, обронил он. — Но, думаю, больших сложностей в этом деле не предвидится. Но на всякий случай оставь адрес и телефон. Мало ли что. Если потребуется, попрошу коллегу из Венеции тебя допросить. Ты только мне скажи вот что и с полной искренностью: с мадам Лакомб любовных шашней не заводил?

-Нет.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно! Мы были друзья с Мишелем.

— Ну друзья еще не повод!

Инспектор допил коньяк, поднялся, надел каскетку.

- — Спасибо за угощение! — Он достал из внутреннего кармана записную книжку И шариковую ручку. — Запиши-ка сюда свой адрес и телефон в Венеции!

Виктор записал, плеснул Жардине еще коньяку. Тот помедлил, но взял.

— Только я на Библии готов поклясться: Алин его не убивала! — твердо проговорил Рене. — А тебе же гладкий отчет ни к чему — ты не карьерист, Луи!

— И кто же, ты думаешь, убил Лакомба?

— Филипп. Они давно не ладили друг с другом. И цель его была одна: отравить их обоих! Одним ударом!

Инспектор выпил глоток коньяка, облизнулся, взял ломтик сыра, не спеша разжевал.

— Хороший «Мартель»! — крякнул он, помолчав. — Ты меня обижаешь, Виктор! Я эту версию еще в первые дни следствия проверил. Но у мсье Филиппа алиби. Их с подружкой бармен видел с полуночи до двух в баре, рядом с его домом, они были изрядно навеселе, потом, как свидетельствует Жанна, его подружка, они отправились к Филиппу домой, и Жанна уверяет, что Лакомб-младший, как бревно, пролежал с ней до утра.

— Не похоже, на Филиппа! — сразу же отверг Виктор. — Он любит корчить из себя аристократа и знакомство водит с такими же, посещает изысканные салоны, хорошие рестораны, закрытые клубы и приличных женщин! И проводить время с какой-то подружкой в баре не в его стиле! Уж я-то знаю! Лжет он, подружка и бармен! Кто тебе сообщил про яд в чемодане Алин?

— Анонимка, обычное дело.

— Вот где собака зарыта! — воскликнул Рене.

— Но я обошел все дворы в Овере, опросил всех: никто чужаков в вашем поселке тем утром не видел! Ни одна машина не проезжала! Дух святой залетел? А кроме того, мадам Лакомб все время пила кофе со сливками, а тут вдруг без них! Странно, не так ли? Или одна без мужа побежала гулять в непогоду, аж на берег Роны, и домой не торопилась возвращаться!

О чем это свидетельствует? Ну а про завещание тебе все известно!

— Это свидетельство того, что тот, кто планировал убийство, хорошо знал порядки и обычаи «Гранд этуаль»! Это не посторонний, Луи!

— Она и есть не посторонний. И Колетт твердит, что никакой любви меж русской медсестрой и хозяином не было! Все это подтверждают.

-Она не убийца, клянусь!

Инспектор Жардине усмехнулся, взглянул на пустой бокал, и Виктор тотчас его наполнил на четверть. Луи пригубил, зачмокал, завздыхал.

— Жизнь готов отдать за хороший коньяк! Надо же заиметь такую слабость! — Он шлепнул себя по коленке. — Да, задал ты мне задачку. Знаешь, что произошло, когда мы при ней нашли этот пузырек с ядом? Она обреченно покачала головой и проговорила: «Я так и предполагала!»

— Она мне тоже сказала, что ее скоро посадят.

— Почему?

— Потому что всем удобнее считать, что русская распутная девка женила на себе богатого калеку, заставила его переписать на себя завещание, а потом отравила, чтобы найти муженька помоложе! Хотя ты знаешь, я работал в России, так вот должен тебе сказать, что русские жены самые преданные и верные. И еще, Луи: она пока подданная России, русские могут опротестовать результаты следствия, объявив, что оно подтасовало факты. Твоя карьера может пострадать!

— Не надо меня пугать! - Луи сам плеснул себе еще глоток коньяка. — Если ты так заинтересован в судьбе Алин Лакомб, то оставайся и нарой мне новых фактов! У меня сейчас даже помощников нет, все заболели гриппом! А на мне еще шесть дел, и каждое похлеще этого! Сейчас же поголовная юридическая грамотность! Все знают, что такое прямые и косвенные улики, отсутствие орудия взлома или убийства, признания на следствии, допрос в присутствии адвоката и сотни других вещей! Никого не прижмешь, все изворотливы, как ужи, а начальство требует свой процент раскрываемости! Я вижу, она тебе нравится?

Виктор помолчал и кивнул головой.

— Ну так что? Может, останешься?

Луи взглянул на бутылку «Мартеля», где остался глоток коньяка, и Виктор плеснул его в бокал инспектора.

— Ну так что, Виктор?

Рене вздохнул, выдержал долгую паузу, развел руками.

— Да нет, я уже пообещал старому приятелю. Мой приезд для него нечто вроде освобождения из тиранического плена жены. — Он усмехнулся. — Да и люблю я этот город!

— Друг из ваших?

Рене кивнул.

— Тогда понимаю. Жаль! Я постараюсь что-нибудь сделать, чтобы переломить ситуацию, но...

Луи допил коньяк, пожал Виктору руку и ушел. Несколько минут Рене сидел неподвижно, вжавшись в кресло и не в силах подняться, точно пустота, поселившаяся в душе, тяжелым грузом давила на него.