Медсестра

— Странно все это? Я заметил,что у них есть бинокль и они постоянно им пользуются. И еще одно мое наблюдение: это явно не полицейские. Может быть, нам заявить в полицию?

- И что мы им скажем? Что темно-голубой «ситpoeн» стоит на берегу Роны?

Садовник ничего не ответил.

-Мне надо бы сходить в поселок к Стефану-взять у него электроточило. Я хочу два топора наточить, ножи, да и садовые ножницы мои притупились.

— Так сходите! - улыбнулась Алена.

— Теперь боюсь отлучаться из-за этого «ситроена»!

— Идите, я не из пугливых! При случае и сама отпор могу дать!

— Вот это уж ни к чему! — нахмурился садовник. — А хотите, вместе сходим?

— Нет-нет, идите, Анри, а я лучше посмотрю фильм. Не хочется никуда выходить, да и ветрено.

— Но ветер теплый...

— Нет-нет, идите!

Садовник ушел, а она по договоренности с ним заперла наружную дверь на замок. Пообещала: открывать никому не будет, а ключ у Анри есть, он вернется и откроет. Алена еще вчера среди десятка русских видеокассет присмотрела одну, этот фильм когда-то, в пору ее жизни в Заонежье, произвел на нее сильное впечатление. -Он назывался «Москва слезам не верит». А потому, едва ушел Анри, она приготовила себе горячего кофе со сливками, сделала бутерброд с овощами и ветчиной, забралась в большое кресло и начала смотреть, через пять минут позабыв обо всем на свете. И даже когда услышала скрежет ключа в замке,означавший,что вернулся Анри, она не смогла оторваться от экрана, продолжая смотреть фильм. Как раз шла смешная сцена приема кавалеров в доме-высотке, где две подружки из провинции изображали профессорских дочек, разгуливая по огромной квартире.

На мгновение почувствовала запах хлороформа, удивилась, хотела уже обернуться, но чьи-то сильные руки мертвой хваткой сжали шею и лицо, кто-то еще накрыл рот и нос марлевым усыпляющим тампоном. Она дернулась, пытаясь вырваться из страшных объятий, но словно стальные клешни сковали все тело. Она замычала, надеясь, что Анри ее услышит, но через мгновение тело обмякло, и те же сильные руки легко подняли Алену. Она услышала, как звякнула,

разбилась кружка с остатками холодного кофе, стоявшая, на подлокотнике кресла и язвительный голос проговорил по-французски:

— А эта паскуда и впрямь ничего!

Анри, вернувшись и не обнаружив в доме мадам Лакомб, найдя в кабинете разбитую чашку с остатками кофе, мокрые следы от мужских ботинок на полу, распахнутые створки шкафов и другие явные признаки вторжения чужих в дом, сразу же позвонил в полицию, поднял на ноги Жардине, и тот, примчавшись, осмотрел кабинет, прихожую, крыльцо, выслушал сбивчивый рассказ садовника и нахмурился.

— А может быть, ваша мадам сама тихо скрылась, инсценировав таким способом свое похищение? -вдруг спросил он.

—Зачем это ей? — сказал Анри.

— Ну как — зачем? Все-таки подписка о невыезде, да и дело об отравлении мсье Лакомба не закрыто, нервишки, ностальгия по родине,где осталась маленькая дочь, страх перед чужим правосудием, да мало ли что!. Вот и решила сбежать?

— Она же не иголка, да и вот,—Анри принес ее сумку, в которой лежал паспорт и свидетельство о бракосочетании Алены и Мишеля. — Если б мадам задумала сбежать, она бы и документы прихватила. А куда она без них?

- Н-да, ты прав. — Жардине присел на стул, а садовник рассказал инспектору о темно-голубом «ситроене», дежурившем на берегу Роны.

--Я- еще днем тревогу почуял, даже уходить из дома не хотел, — вздыхал Анри. — И вон как все обернулось!

— А номер «ситроена» не запомнил?

— Тот далековато стоял, не разглядишь!

Жардине поморщился от изжоги, погладил себя по животу. Потом с большой неохотой записал рассказ садовника, заставил его расписаться и уехал, вяло пообещав, что примет меры к розыску.

— Когда мсье Рене приедет, попроси его со мной связаться, — ворчливо бросил напоследок инспектор.

Виктор приехал на следующий день после полудня, выслушал тревожный рассказ Анри и не мешкая отправился к Жардине. В полицейском участке сообщили, что инспектор заболел и сидит дома. Виктор приехал к нему, найдя Луи на удивление крепким и здоровым, вручил ему литровую подарочную бутылку коньяка Кьянти и, не раздеваясь, спросил, что известно о похищении мадам Лакомб.

— Пока ничего. Ты давай-ка сбрось куртку да посиди со своим старым приятелем! — сердито проворчал он, держа Ввруках коньяк. Жена неделю назад уехала в Гренобль погостить к дочери, я тут один, так что не стесняйся!

— Мне сказали, что ты приболел.

Рене разделся, прошел в гостиную, куда его пригласил хозяин. Луи выключил телевизор, по которому смотрел футбольный матч, вытащил из буфета два коньячных бокала, принес сыр и лимон.

— Это верно, поскольку само начальство отправило меня на этот больничный, чтоб я попросту не мозолил кое-кому глаза и не мешался под ногами, — усмехнулся инспектор, ставя бутылку коньяка на стол и нарезая сыр и лимон. Затем принес лепешку, которую разорвал на несколько частей. — Осталось полгода до пенсии, сам знаешь, как к тебе уже относятся! Впрочем, я даже рад. Отдыхать лучше, чем работать. Или ты уже устал от отдыха?