Медведь и соловей (ЛП)

«Лучше скажите о моей вине мне в лицо, батюшка».

Она пряталась в конюшне, сколько могла. В людном доме ей приходилось все время работать, пока Анна визжала или молилась. А еще там было молчание священника и его мрачный вид.

Вася никогда не говорила, куда ходила в январскую ночь. Ей порой казалось, что это ей приснилось: голос ветра, белая лошадь. Она старалась не говорить с домовым при священнике. Но Константин все равно смотрел на нее. Это настораживало, ведь, стоит ей накликать беду, он набросится. Но дни сливались, а священник молчал.

Наступил апрель, и Вася ходила на пастбище к Мыши, старой лошади Саши, что теперь была племенной кобылицей и родила семерых жеребят. Хоть и не молодая, кобылица была еще сильной и здоровой, ее мудрые глаза ничего не упускали. Самые ценные лошади — среди них и Мышь — провели зиму в конюшне и вышли на пастбище с остальными, как только первая трава показалась из-под снега. Из-за этого возникали споры, и у Мыши была рана в форме копыта на боку. Вася зашивала ее рану лучше, чем делала это с тканью. Алый порез уверенно уменьшался. Лошадь стояла, лишь подрагивая порой.

— Лето, лето, лето, — пела Вася. Солнце снова сияло тепло, и дождь перестал идти, дав ячменю шанс взойти. Вася измерила свой рост по лошади и поняла, что за зиму подросла. Не все могли быть маленькими, как Ирина.

Крохотная Ирина уже была красавицей. Вася старалась не думать об этом.

Мышь отвлекла ее от мыслей.

«Мы бы хотели одарить тебя», — сказала она, склонив голову к свежей траве.

Руки Васи замерли.

— Одарить?

«Ты носила нам хлеб зимой. Мы в твоем долгу».

— Вам? Но вазила…

«Это все мы вместе, — ответила кобылица. — Немного больше, но это мы».

— О, — Вася растерялась. — Ну, спасибо.

«Не благодари за траву, пока не съела ее, — фыркнула кобылица. — Наш подарок таков: мы научим тебя кататься верхом».

В этот раз Вася застыла, кровь прилила к сердцу. Она умела кататься на толстом сером пони, которого делила с Ириной, но…

— По — настоящему?

«Да, — сказала кобылица, — хотя это может не обернуться добром. Такой подарок может отдалить тебя от людей».

— Мой народ, — тихо сказала Вася. Они плакали перед иконами, пока домовой голодал. Она не знала их. Они изменились, а она нет. Она вслух сказала. — Я не боюсь.

«Хорошо, — сказала кобылица. — Начнем, когда высохнет земля».

* * *

Вася почти забыла об обещании кобылицы за следующие недели. Весна означала недели труда, и каждый день Вася ела лепешки из прошлогоднего ячменя с мягким белым сыром и свежей зеленью, а потом спала на печи как ребенок.

Но вдруг наступил май, землю покрыла новая трава. Одуванчики сияли как звезды среди зелени. Лошади отбрасывали длинные тени, полумесяц виднелся на небе в день, когда Вася, потная, в царапинах и уставшая, остановилась на пастбище на обратном пути с поля ячменя.

«Подойди, — сказала Мышь. — Забирайся мне на спину».

Васе едва хватало сил ответить, она глупо посмотрела на лошадь и сказала:

— У меня нет седла.

Мышь фыркнула.

«И не нужно. Ты научишься кататься без него. Я понесу тебя, но я не твоя слуга».

Вася посмотрела в глаза кобылицы. В карих глубинах сияло тепло.

— Нога тебя не беспокоит? — спросила она робко, кивнув на отчасти заживший порез на боку кобылы.

«Нет, — ответила Мышь. — Забирайся».

Вася подумала о горячем ужине, о своем месте у печи. А потом стиснула зубы, разбежалась и запрыгнула животом на спину кобылицы. Немного усилий, и Вася неудобно села за жесткой холкой.

Уши кобылицы прижались от почесываний.

«Тебе нужны тренировки».

Вася не помнила, куда они пошли в тот день. Они ехали глубже в лес. Но ехать было больно, это Вася запомнила. Они бежали, пока спина и ноги Васи не задрожали.

«Сиди смирно, — говорила кобылица. — Словно тут три тебя, а не одна».

Вася пыталась, но соскальзывала. Наконец, Мышь резко остановилась. Вася съехала со спины кобылицы, приземлилась, моргая, на траву.

«Вставай, — сказала лошадь. — Будь осторожнее».

Когда они вернулись на пастбище, Вася была грязной, в ушибах, у нее не было сил идти. Она пропустила ужин, ее отругали. Но она сделала это следующим вечером. И потом тоже. Не всегда с Мышью, лошади учили ее по очереди. Она не могла ходить каждый день. Весной она все время работала — как и все они — в поле.

Но Вася приходила довольно часто, и со временем ее спина, бедра и живот стали болеть меньше. И настал день, когда они перестали болеть. Она училась держать равновесие, запрыгивать на спину лошади, управлять бегом, остановками и поворотами лошади, и вскоре она не могла понять, где заканчивалась лошадь и начиналась она.

Небо казалось больше середине лета, облака плыли по небу как лебеди. Ячмень зеленел на полях, хотя был чахлым, и Петр качал головой. Вася с корзинкой в руке уходила в лес каждый день. Дуня порой просила принести кору ивы или крушину для красок, прочие вещицы. Вася возвращалась сияющей от счастья, и Дуня только хмыкала и молчала.

Но становилось все жарче, пока жар не стал густым, как мед. И хотя люди молились, сухой лес загорался, ячмень рос медленно.