Медведь и Соловей

Скрип! У нее за спиной – чей-то шаг. Вася быстро обернулась. Никого. Но когда она двинулась дальше, чужие шаги не отставали.

До корявого дуба оставалось шагов двадцать. Шаги приблизились. Стало трудно думать. Дерево заполняло собой все. «Ближе». Словно ребенок в кошмарном сне Вася не смела оборачиваться.

Шаги у нее за спиной перешли на бег, а потом раздался пронзительный сухой визг. Вася тоже побежала, тратя последние силы. Фигура в лохмотьях возникла перед ней под деревом, протянув руку. Единственный глаз горел жадным торжеством.

«Я первым тебя нашел».

И тут Вася услышала новый звук: стук копыт в галопе. Фигура под деревом яростно прикрикнула на нее: «Быстрее!» Дерево было перед ней, какая-то тварь позади нее, но чуть левее скакала белая кобылица, быстрая, словно пламя. Ослепшая, перепуганная, Вася повернулась к лошади. Уголком глаза она увидела, как метнулся упырь, сверкнув зубами на старом мертвом лице.

В то же мгновение белая кобылица оказалась рядом. Всадник протянул руку. Вася ухватилась за нее и была переброшена поперек лошадиной холки. Упырь приземлился на снег в том месте, где она только что стояла. Кобылица рванула прочь. Позади них раздался двойной вопль: один – боли, второй – ярости.

Всадник молчал. Задыхающаяся Вася только одно мгновение чувствовала благодарность. Она повисла на лошадиной холке вниз головой, и они поскакали. Девушке казалось, что каждый удар копыт выбивает из нее кишки, однако они скакали все дальше и дальше. Она перестала ощущать лицо и ноги. Сильная рука, подхватившая ее со снега, продолжала ее удерживать, но всадник не промолвил ни слова. От кобылицы пахло так, как ни от одной лошади на Васином веку: странными цветами и теплым камнем – совершенно неуместно в эту холодную ночь.

Скачка продолжалась, пока, наконец, Вася больше не смогла терпеть.

– Прошу вас! – просипела она. – Прошу!

Они остановились так резко, что кости у нее затрещали. Вася сползла с лошади и упала, скорчившись на снегу: замерзшая, задыхающаяся, сжимающая отбитые ребра. Кобылица застыла неподвижно. Вася не слышала, как ее всадник спешивался, но в мгновение ока он уже стоял на снегу. Вася с трудом поднялась на ноги, которых больше не ощущала. Платок она давно потеряла. Шел снег, и снежинки запутывались в ее косе. Она уже больше не дрожала: она отяжелела и отупела.

Мужчина смотрел на нее, а она – на него.

Глаза у него были очень светлые, как вода или зимний лед.

– Прошу вас, – прошептала Вася, – мне холодно.

– Тут все холодное, – ответил он.

– Где я?

Он пожал плечами.

– Позади северного ветра. На краю света. Нигде.

Вася вдруг пошатнулась и упала бы, но мужчина ее поймал.

– Назови мне свое имя, девушка.

Его голос разбудил в лесу странное эхо.

Вася тряхнула головой. Его прикосновение оказалось ледяным. Она высвободилась, хоть и плохо держалась на ногах.

– Кто вы?

Снежинки задерживались в его черных кудрях: голова тоже была непокрыта. Он улыбнулся, но ничего не ответил.

– Я уже вас видела, – сказала она.

– Я прихожу со снегом, – отозвался он. – Прихожу, когда люди умирают.

Она поняла, кто он. Поняла в тот миг, когда его рука сжала ее руку.

– Я умираю?

– Возможно.

Он взял холодными пальцами ее подбородок. Вася почувствовала, как сердце колотится под его прикосновением. А потом неожиданно пришла острая боль. Она задохнулась и упала на колени. В ее крови словно зарождались осколки кристаллов. Он встал на колени рядом с ней.

«Карачун, – подумала Вася. – Морозко, хозяин зимы. Смерть, это смерть. Меня найдут замерзшей в снегу, как ту девушку из сказки».

Она втянула в себя воздух, и почувствовала, как холод сковывает легкие.

– Отпустите, – прошептала она. – Вы не стали бы спасать меня у того дерева, если бы собирались убить.

Морозко опустил руку. Василиса завалилась на снег, ловя ртом воздух, сложившись пополам.

Он выпрямился во весь рост.

– Не стал бы, глупая? – вопросил он сиплым от гнева голосом. – Что за безумие привело тебя этой ночью в лес?

Вася заставила себя встать.

– У меня не было выбора. – Белая кобылица подошла к ней сзади, дыша теплом в щеку. Вася запустила замерзшие пальцы в длинную гриву. – Мачеха собралась отправить меня в монастырь.

Его голос наполнился презрением:

– И поэтому ты убежала? От монастыря спастись проще, чем от медведя!

Вася посмотрела ему прямо в глаза.

– Я не убегала. Ну… убегала, но только…

Она больше не могла вымолвить ни слова, только цеплялась за лошадь из последних сил. У нее кружилась голова. Кобылица выгнула шею. Запах камня и цветов немного оживил Васю: она выпрямилась и сжала губы.

Хозяин зимы подошел ближе. Вася безотчетно вскинула руку, чтобы он не приближался, однако он зажал ее руку в варежке между обеими ладонями.

– Ну-ка, – сказал он. – Смотри на меня.

Он стянул с нее варежку и приложил ладонь к ее ладони.

Она напряглась всем телом, опасаясь боли, но боль не пришла. Его рука была твердой и холодной, словно речной лед, и даже показалась нежной ее промерзшим пальцам.

– Скажи мне, кто ты.

Его голос обдал ее лицо волнами обжигающе холодного воздуха.

– Я… Василиса Петровна.