Медвежья злоба

Утром вышел на нужной мне станции. До деревни, где жили лесник, дед Иван, и его жена, баба Даша, пешком двадцать километров. В былые годы мы с друзьями частенько жили у них и охотились. Особенно запомнилась первая охота на медведя, после которой над нами смеялось все общежитие, хотя мясо застреленного нами домашнего быка было очень даже неплохим.

На улице прохладно, и я после теплого вагона никак не могу согреться. Забросив ружье и рюкзак за плечи, иду по раздолбанной дороге. Ох уж эти российские дороги! Через час мне становится жарко, и я перехожу на более медленный шаг. Спешить некуда.

Про себя думаю, как там дед Иван и баба Даша? Наверное, уже совсем старенькие. Они и тогда-то были в годах, а сейчас столько лет прошло. Вспомнят меня или нет? Должны…

– Ой, кто это? – услышал я женский голос, когда подошел к крыльцу знакомого дома. Оглянулся и увидел перед собой бабу Дашу. Такую же, как и прежде, только на лице стало больше мелких морщинок.

– Баба Даш, это я, студент. Не узнаете?

Она внимательно всмотрелась в мое лицо:

– Касатик, это ты? Я сразу и не признала. Изменился, возмужал. Каким ветром к нам занесло? Один или с друзьями-шалопаями? – улыбнулась старушка.

– Один, баб Даш. Решил вот навестить вас. Воспоминания одолели. А ребята по стране разъехались, теперь всем вместе на охоту и не собраться. Я-то им писал, приглашал, да только никто не смог – дела. А где дед Иван? Я ему бутылочку водочки привез…

Баба Даша опустила голову и кончиком платка вытерла глаза:

– Одна я почитай уже три года. Погиб дед Иван. На охоте погиб. А ты заходи в избу-то, все тебе и расскажу. Поживешь у меня?

– Хотелось бы пожить. Дней несколько. Побродить по полям, поохотиться. Дичь, наверное, еще сохранилась?

– Куда ей деться. Охотников в деревне нет. Вымирают тихонько деревни. – Она открыла дверь и пропустила меня в избу.

В ней было все как прежде. Чисто и аккуратно. На стене две фотографии: деда Ивана и бабы Даши. Фотографировались сразу после свадьбы. И опять нахлынули воспоминания, как выпивали мы с покойным дедом Иваном в этой уютной избе…

– Что, касатик, в баньку сходишь? – вернула меня к реальности баба Даша. – Я сегодня истопила, суббота ведь. Как чувствовала, что приедет кто. Там и венички есть. А я пока стол накрою…

Она дала мне чистое полотенце, и я пошел в баню. Всякий раз, когда заходил в нее, чувствовал дух леса, луговой травы, березовых веников, меда, хлеба. И сейчас от этих запахов закружилась голова. Сел на полок, закрыл глаза, вновь вспомнил деда Ивана, построившего эту баньку много лет назад.

Мылся я долго. Несколько раз грелся в парилке, хлестал себя веником. Допарился до того, что стало пошатывать. Выйдя на улицу, немного посидел на лавочке, глядя в звездное небо.

В доме уже был накрыт стол, посередине которого стоял самовар. Я достал бутылку, приготовленную для деда Ивана, разлил водку по рюмкам.

– Ну, давай помянем деда нашего, хороший был человек, – сказала баба Даша. – Завтра свожу тебя на кладбище, могилку его посмотришь. Почти каждый день там бываю…

Мы выпили и помолчали с минуту.

– Расскажи, баба Даш, как все-таки дед погиб? Почему на охоте? Помнится, и ружья-то у него не было.

– Было. Твой дружок привез. Одноствольное. И патронов несколько. Ружье в чулане хранилось, пока не понадобилось. Не будь его, может, и жив был бы дед. – Баба Даша замолчала, разглаживая ладонями белоснежную скатерть на столе.

– Говорила я ему: не ходи, не твое дело – медведя стрелять, пусть этим те, кто умеет, займутся. Да разве его удержишь! – Она заплакала. Я налил ей стакан воды, и, выпив, баба Даша продолжила рассказ: