Медвежий угол

Петер задумчиво улыбнулся и пошел ей навстречу. Они взялись за руки и стали танцевать, медленно-медленно, делая небольшие круги. Мира взяла его лицо обеими руками и поцеловала так жарко, что Петер смутился. Она все еще могла его смутить.

– Что-то ты не весел, – шепнула она.

– Да нет, отчего же, – пробормотал он.

– Это из-за Суне?

Петер зарылся лицом в ее шею.

– После финала спонсоры собираются официально заявить, что место Суне займет Давид. Они хотят, чтобы Суне ушел по собственному желанию. Чтобы в глазах прессы это не было увольнением.

– Милый, ты в этом не виноват. Ты не можешь спасти всех. Не можешь держать весь мир на своих плечах.

Петер промолчал. Она улыбнулась, взъерошила ему волосы.

– Ты встретил свою дочь? Она будет «делать уроки» дома у Аны.

– С таким макияжем только уравнения решать, – пробормотал Петер.

– С подростками самая большая проблема в том, что ты помнишь себя в этом возрасте. Вот мы как-то раз с одним парнем…

– Не желаю этого слышать!

– Милый, возьми себя в руки, у меня была жизнь до того, как мы познакомились.

– НЕТ!

Петер взял ее на руки, и у Миры перехватило дыхание. Он все еще мог заставить ее задохнуться. Они захихикали, как дети.

В окно кафетерия они увидели, как Мая и Ана удаляются по дороге вместе с хоккеистами и одноклассниками. Сгущались сумерки, температура за окном падала, снег кружился, ложась им на плечи.

Надвигалась буря. Только этого никто пока не знал.

20

Адреналин творит удивительные дела. Стекла в окнах семейства Эрдаль дребезжали от децибел, нижний этаж заполнялся гостями с такой скоростью, будто их вбрасывали через дымоход, большинство игроков уже напились в стельку, гости быстро их догоняли. Это не первая вечеринка в доме Эрдалей. Гости пили из одноразовых стаканчиков, картины со стен сняты, хрупкие предметы спрятаны, мебель завернута в пленку. Двое юниоров всю ночь несли вахту на лестнице, чтобы никто не прорвался наверх. Что бы ни говорили о Кевине, он, как и его тренер, большое значение придает подготовке и на случай не полагается. Рано утром придет уборщица, которая, как обычно, скажет, что, пусть даже Кевин убил бы человека в этой гостиной, после уборки никто не найдет ни следа. За свое молчание она получит хорошие деньги, а соседи лягут спать с берушами в ушах, и, если кто-то спросит, они притворятся, что их в ту ночь не было дома.

Кевина давно перестали спрашивать, почему на собственной вечеринке он единственный, кто, похоже, не радуется. В гостиной пили и пели подростки, постепенно скидывая одежду, но в саду по другую сторону толстых стен стояла почти полная тишина. Пот стекал по лицу Кевина, он забивал шайбы в ворота одну за другой. После матча он никогда не сбавлял обороты, но после победы орудовал клюшкой не так яростно. А вот после поражения сад и небольшая площадка были усеяны обломками клюшек и осколками стекла. Беньи, как обычно, сидел с равнодушным видом за пластиковым столом и ловко крутил пальцами сигареты, чтобы вытрясти оттуда табак и не повредить папиросную бумагу. Одну из гильз он набил травой, закрутил кончик, осторожно прикусил фильтр зубами и вытянул его, а в освободившееся место вставил тонкую скрученную картонку. Ему приходилось использовать эту технику, потому что женщина, владевшая табачным магазином Бьорнстада, приходилась сестрой директору школы, и покупать бумагу для самокруток, не покупая табак, было чревато лишними вопросами. Заказывать ее через интернет тоже было нельзя, потому что мать Беньи проверяла всю почту, как собака-сапер. И хотя никто никогда не видел, чтобы Кевин курил, он вот уже несколько лет брал с каждого гостя, приходившего на вечеринку, входную плату в виде двух сигарет, чтобы Беньи было из чего крутить косяки. Было любо-дорого смотреть, как его лучший друг, пусть и конченый идиот, сосредоточенно пересыпает свою траву.

– Я бы продал тебя на азиатскую фабрику, где используют детский труд. Ты своими тонкими пальчиками шил бы футбольные мячи быстрее, чем эти сопливые дети.

– А может, сшить тебе сетку побольше, чтобы ты хоть раз попал в ворота? – спросил Беньи и не глядя пригнулся – шайба Кевина просвистела в десяти сантиметрах над его головой и со звоном ударилась об забор.

– Не забудь скрутить пару косяков для уборщицы, – напомнил Кевин.

Такие вещи Беньи не забывал. Поди, не первый раз у них вечеринка.

Переступив порог, Амат раскрыл рот от удивления.

– Ого! Такой дом всего для одной семьи?

Бубу с Литом смеясь подталкивали его в сторону кухни. Лит был уже так пьян, что не смог бы повесить магнит на холодильник. Пили шоты под названием «нокаут». Амат не знал, чего они там намешали, по вкусу напоминало самогон и микстуру от кашля. Всякий раз, опрокинув рюмочку, надо было дать приятелю кулаком в грудь с криком «Нокаут»! После пятой или шестой рюмки это обретало смысл. Большинство доходило до этой кондиции.