Медынское золото

Мгновенным толчком Хаусипур опрокинул статую, за постаментом которой пряталось двое бандитов. Убил или нет — разбираться некогда, сейчас важно добраться до цитадели: приземистой башни из грубого рустового камня. В щедро украшенном Номе это единственное здание, возмущающее взор. Туда грабители сунутся в последнюю очередь, а если сунутся, то им же будет хуже. После того как лесные колдуны сумели непонятно как взять одну из привратных башен, открыть ворота и войти в город, Хаусипур сдал остальные башни без боя. Доверенные подколдовки напрасно ждали, готовясь выставить на стену куклу, изображающую императора, и спрятать в её ногах зачарованную девчонку, способную собирать в себе магическую силу. В такую минуту тратить силу на оборону башен — безумие. Вся мощь до последней капли нужна, чтобы раздавить лесных колдунов. Раздавить всех разом, сколько бы их ни было.

Лесные преследуют его не отставая. Тем лучше, не придётся искать их по всему городу.

Новые выстрелы в упор: по-подлому в спину, в грудь, локоть... не возьмёте, куда вам!

Тяжёлый камень, с голову величиной, ударил в левую руку. Не иначе подколдовок постарался, обычному человеку далеко швырнуть камень такой величины не по силам. Магия броска была нейтрализована, камень потерял стремительность, но всё равно рука безвольно обвисла.

— Проклятие! — Хаусипур обрушил на убежище мажонка громовой молот. — Достал? Нет? Непонятно. Чащобные твари берегут своих, ни один не наколдовывает напастей на императора, только своих защищают, уроды...

Хорошо ещё, что ни у лесных, ни у степняков нет пращников. Камень летит медленно, отбивать его легче, но хоть один из сотни долетит и оглушит. Тогда не повоюешь.

Проверять, удалось ли покончить с подколдовком, было некогда, Хаусипур, расчищая путь магическими ударами, продолжал идти к цитадели. Там, в глубоких подвалах, в бронзовых темницах сидят пленники. Ни один из противников, которых когда-то удалось сломить, не был им убит. Все они живы, их хорошо кормят и всячески заботятся о них, но их колдовство и немощная сила рук разбиваются о бронзовые стены. Но пленники продолжают колдовать, потому что маг без этого не может. В каждой камере под потолком — массивный золотой диск, запирающий вход. Золото заговорено Хаусипуром, поэтому пленникам оно не подвластно. Зато сам Хаусипур преспокойно забирает исполненную ненависти силу. То есть не сам, конечно, а при помощи глупых девчонок, но это ничего не меняет. Девчонок всегда много, жечь их можно не считая.

Сейчас он дойдёт до цитадели и в упор, с малого расстояния, ударит по лесным колдунам разом собственной магией и собранной силой пленников. Такого не выдержит даже лесная спайка. С лесными волхвами будет покончено, а чтобы перебить остальных, потребно лишь время. Главное — добраться до цитадели, которая уже совсем близко.

Теперь Хаусипур не только расчищал путь и сжигал стрелы, но и зорко следил, чтобы никто больше не вздумал швыряться камнями. И не заметил верёвки, волосяного аркана, валяющегося на плитах мостовой.

Лежащий ничком кочевник, белег, когда-то вылеченный знахарками от ядовитых ожогов, приподнялся и что есть силы рванул аркан, в петлю которого ступила закованная в бронзу нога. Так в родных степях он выхватывал из табуна жеребёнка, предназначенного на мясо. Ноги жеребёнка не имело смысла беречь, и тем более не стоило беречь ноги наманского императора.

Другой колдун ни за что не попал бы в примитивную ловушку, но бронзовые доспехи ограничивали и магический взор хозяина. Хаусипур с тяжким грохотом упал на мостовую. Он попытался подняться, но второй рывок верёвки, обвившейся вокруг ног, вновь опрокинул его, а сбоку подскочил заросший до самых глаз варвар и саданул топором по шлему. Ударил в затылок, с той стороны, где Хаусипур не мог колдовать. Бронзовые петли лопнули, шлем откатился в сторону.

Варвар не насладился своей победой, Хаусипур сжёг его единым взглядом, и кто бы ни прикрывал бородатого, защита его не помогла.

Теперь надо освободиться от аркана, суметь встать в неподъёмных доспехах, найти и надеть сбитый шлем...

Ещё одна бородатая харя нависла над Хаусипуром. Седые лохмы волос, оскаленная яма рта с чёрными пеньками зубов. И этого уже не удалось сжечь магическим взглядом; мгновение две колдовские воли противоборствовали, не желая сдаваться. Хаусипур был сильнее, и он поборол бы поганого старика, но остальные волхвы уже поняли, в чём дело, и чуждая волшба навалилась разом, парализуя волю и отнимая колдовскую силу. Хаусипур ударил бронзовым кулаком и попал в пустоту. В следующее мгновение липкое тяжёлое небытие затопило его, словно мошку, попавшую в янтарь.

— Влип, — сказал Бурун, поднимаясь с земли. — Вот так берут медведя, когда он в пчелиную колоду лезет.

— Как он тебя кулачищем-то, — заметил подошедший Ризорх. — Ведь убить мог безо всякого чародейства. Как ты только уклонился...

— Медведь, когда в колдовской мёд влипнет, тоже лапами машет. А лапы у него поздоровей Хаусипуровых, и с когтями. Так что я привыкши.