Мэгги Кэссиди

Не зная, что не заслуживаю жизни без хвалы Господу, я тайком выбираюсь из кухни совершить быстрый тихий телефонный звонок из темной гостиной – звоню Мэгги – Трубку снимает ее младшая сестренка Джейни – Мэгги подходит к телефону с одним простым и усталым «Привет».

– Привет – так в среду вечером я приду, а?

– Я же тебе сказала.

– А что ты сегодня делаешь?

– Ох, да ничего. Скучно до слез. Рой со своей девушкой иг – они женятся в августе, играют в карты. Отец только что на работу пошел, его срочно вызвали, видел бы ты, как он в дверь выскочил – даже свои железнодорожные часы оставил на комоде – Разозлился так, что смерть!

– А мой дома.

– Мне бы хотелось как-нибудь с твоим отцом познакомиться.

– Он тебе понравится.

– Что ты весь день делал? – то есть неважно, конечно…

– Я каждый день одно и то же делаю – иду в школу, школа, возвращаюсь поспать немного, иду обратно на тренировку.

– А все остальное время с Полин Коул под часами разговариваешь?

– Иногда. – Я этого не скрывал или как-то. – Это неважно.

– Просто друзья, а?

В том, как она произнесла это «а?», я увидел все ее тело, и губы, и мне безумно захотелось всосаться в нее так, чтобы никогда этого не забыла.

– Эй.

– Чего?

– Если тебе скучно до слез, я сегодня приду!

– Ладно.

– Только у меня времени нет, – (как ни странно). – Но я приду.

– Не надо. Ты сказал, что у тебя времени нет.

– Есть.

– Нет, нет.

– Через час увидимся.

– Не стоит…

– А? Сейчас приду. Эй.

Отцу и друзьям, неудержимо хохочущим в кухне:

– Эй, я, наверное, схожу повидаюсь… с Мэгги Кэссиди… одна знакомая девушка… она… мы просто… надо помочь ее брату домашнее задание сделать.

– Ого, – ответил отец, подняв на меня свои откровенные пораженные глаза, очень голубые глаза, – сегодня у меня первый вечер дома, ты же сам сказал, мы в кегли сходим поиграем – Мы с мальчиками уже разделились, кому с кем играть.

– Прикинь, да? Мы с твоим Папашей против вас с Иддиётом! – заорал Елоза, в нетерпеливом восторге сжимая себя, а затем – уже мне – потише, оглядываясь через плечо, чтобы все слышали: – Так это Мэгги Кэссиди была? Ах, Загг Малявка, нехорошо изменять Полин Коул! Хи хи! Эй, мистер Дулуоз, мы теперь Джека зовем Загг Малявка – Послушайте только, – хватая меня за шею и хмурясь мне в лицо, – он теперь изменяет Мо Коул – Давайте утопим его в воде, бросим его в снег.

– И-идьёт! – подхватывает Иддиёт, сверкая глазами и суя мне под нос огроменный кулак. – Я тебя проучу, Джек, ты у меня весь забор снесешь! – И мы корчим друг другу зверские борцовские рожи.

Моя мама раздраженно:

– Оставайся, посидел бы сегодня дома, Жан.

Жилисто потирая руки, Билли Арто:

– Он знает, когда его побьют! Не хочет в кегли проигрывать – Пускай идет! – наконец вопит он, перекрывая остальной гомон, торжествующе, а в кухне шум уже такой стоит, что колышутся паутинки в углу потолка. – Останемся вчетвером, и у нас будет кегельная партия. А миссис Дулуоз будет очки считать!

От этого заявления подымается гам и хохот. У меня появился шанс улизнуть. Весь в жизни, в самом соку, в днях радомолодости, в изобилии шестнадцати лет, я ускользнул к ленивой неотзывчивой девушке через три мили по всему городу у трагитекущего, темного печального Конкорда.

Я сел в автобус – в последнюю минуту избежав отцовского взгляда – твердя себе: «В конце концов, мы с ним и завтра увидимся —» Поехал на автобусе, виновато, подавленно, очи долу, вечно шлак и грязные утраты втирают в позвоночник бедное золото жизни, а она так коротка и мила.

То был вечер понедельника.

15