Мегрэ и порядочные люди

— Доктор Фабр. На пятом слева. На двери медная табличка... Если вы к мадам Фабр, то она только что вышла... Наверное, поехала к матери разослать наконец извещения о смерти.

Он неподвижно стоял в слишком тесной для него кабине лифта, затем отыскал нужную дверь и нажал на кнопку звонка. Невысокого роста горничная, открывшая ему дверь, сразу же по привычке посмотрела вниз, словно ища глазами ребенка.

— Вы к кому?

— К доктору Фабру.

— Сейчас он принимает больных.

— Будьте добры, передайте ему мою визитную карточку. Я надолго его не задержу.

— Пожалуйста, сюда...

Она открыла дверь приемной, где сидело с полдюжины мамаш и детей всех возрастов. Все, как один, посмотрели на него.

Он опустился на стул, испытывая некоторую неловкость. На полу были разбросаны кубики, на столе лежали книжки с картинками. Одна из женщин качала на руках младенца, ставшего почти фиолетовым от крика, и непрерывно поглядывала на дверь кабинета. Мегрэ догадывался, что они думают: «Неужели он вызовет его без очереди?»

Но в его присутствии они молчали. Ожидание длилось около десяти минут, и, когда доктор открыл наконец дверь кабинета, он сразу же обратился к комиссару.

Фабр был в очках с толстыми стеклами, за которыми был еще заметнее усталый взгляд.

— Входите... Простите, что не могу уделить вам много времени... Вы не к жене? Она у матери.

— Знаю.

— Садитесь.

В кабинете стояли детские весы, застекленный шкафчик с никелированными инструментами и нечто вроде мягкой кушетки, накрытой простыней и клеенкой. На письменном столе были беспорядочно свалены бумаги, а стопки книг лежали на камине и даже на полу в углу комнаты.

— Слушаю вас.

— Простите, что беспокою в разгар приема, но я хотел поговорить с вами без свидетелей.

Фабр нахмурил брови.

— Почему без свидетелей? — спросил он.

— По правде сказать, не знаю. Я нахожусь в довольно затруднительном положении, и мне казалось, что вы сможете мне помочь... Вы регулярно бываете в доме родителей жены... Знаете их друзей...

— У них очень мало друзей...

— Не доводилось ли вам встречать у них в доме темноволосого мужчину лет сорока, приятной наружности?

— А о ком идет речь?

Было похоже, что и он занял оборонительную позицию.

— Не знаю. У меня есть причины считать, что и ваш тесть, и ваша теща были знакомы с человеком, который соответствует этому схематическому описанию.

Доктор через очки устремил взгляд на какую-то точку в пространстве, и Мегрэ, дав ему некоторое время на раздумье, наконец вышел из терпения:

— Ну, так что?

Фабр снова очнулся ото сна:

— Что? Что вы хотите узнать?

— Вы его знаете?

— Я не знаю, о ком вы говорите. Чаще всего я ходил к ним по вечерам, и мы проводили время вдвоем с тестем, пока женщины ходили в театр.

— И все-таки вы должны знать их друзей.

— Некоторых... Но не всех...

— Я думал, что они редко принимали гостей.

— Да, очень редко...

Это было невыносимо. Он без конца отводил взгляд, лишь бы не встречаться глазами с комиссаром. Было похоже, что для доктора этот разговор — тяжкое испытание.

— Моя жена гораздо чаще, чем я, бывала у родителей... Теща приходила к нам почти ежедневно... Я в это время либо бывал в больнице, либо принимал здесь...

— Вам известно, что месье Жослен играл на скачках?

— Нет. Я считал, что днем он редко выходит из дому.

— Он играл на тотализаторе...

— А!

— Похоже, что его жена тоже не знала об этом. Выходит, он не всем с ней делился...

— А с какой стати он стал бы говорить со мной? Я ведь прихожусь ему только зятем.

— Со своей стороны, мадам Жослен тоже что-то скрывала от мужа.

Он не возражал. Казалось, он внушал себе, как на приеме у зубного врача: еще немного, и все будет позади...

— На этой неделе, не то во вторник, не то в среду, она встречалась днем с каким-то мужчиной в кафе на бульваре Монпарнас.

— Это ведь меня не касается, правда?

— Вы не удивлены?

— Наверное, у нее были причины для этой встречи...

— Месье Жослен виделся с тем же мужчиной в том же кафе утром, и похоже, они были хорошо знакомы... Это вам ни о чем не говорит?

Доктор выдержал паузу, а потом со скучающим видом покачал головой.

— Послушайте, месье Фабр. Я понимаю всю сложность вашего положения. Как и любой человек, который вступает в брак, вы вошли в новую, доселе незнакомую вам семью, членом которой вы, так или иначе, теперь являетесь. У этой семьи есть свои маленькие тайны, это неизбежно. Я ни за что не поверю, что вам не доверили хотя бы некоторые из них. Пока преступление не было совершено, все это не имело значения. Но теперь, когда вашего тестя убили, а вы сами едва не попали под подозрение...

Доктор не стал возражать, вообще никак не реагировал. Словно их разделяла стеклянная стена, через которую не доносились слова.