MEI NOVEM. Рассказы

Андрей осторожно отступил, а Лена, почувствовав сильное головокружение, сползла по стене вниз. Мысли бешеным вихрем метались в голове. Только сейчас она начала постепенно понимать, что же на самом деле происходило в последние дни. Всё это время в усадьбе зажигались свечи именно в честь той самой девушки… В вечном ожидании новой встречи с ней… Андрей вновь приблизился к Лене. В окоченевших пальцах сжимал он пропитанное свежей кровью платье. То самое платье, что нашла два дня назад в нише стены его жена. Только теперь он открыл глаза. Они казались глубокими, пустыми отверстиями в голове, прожигающими своим «взглядом» душу. Лена осторожно обошла Андрея, отступив от него в сторону на несколько шагов. Руки парня, покрытые волдырями обморожения, уже едва двигались. Из глаз девушки вдруг покатились слёзы. Она только сейчас осознала, что видит, как умирает от холода её муж. Сняв с себя куртку, она в тщетной попытке согреть, укрыла ею плечи Андрея. Тот медленно повернул к ней голову и опустился на колени. Двигаться ему становилось тяжелее с каждой секундой. Руки всё ещё протягивали жуткий кровавый подарок куда-то вперёд. Рыдая, девушка интенсивно растирала его плечи, хоть и понимала где-то глубоко внутри, что уже слишком поздно. Андрей тяжело дышал, свернувшись на земле, как младенец. Прошло ещё несколько мгновений, и дыхание его затихло.

Много дней спустя, в газетах написали о трёх погибших под снежными завалами мужчинах. Настоящие обстоятельства их смертей остались в закрытом уголовном деле. Елена, рассказав кому-то в гостинице эту печальную историю, навсегда затерялась в переплетениях людских судеб. Её же рассказ разбежался из уст в уста по городку и окрестным деревням, став новой городской легендой о фонарщике.

3. ШЕЛ 1862 ГОД

Шел 1862 год. Эпоха «Дикого Запада» на американском континенте. Эпоха жестокости и разгула. Америку разрывала гражданская война, и вся страна крепко увязла в беззаконии. Поскольку верховное правительство было занято бесконечными сражениями синих и серых мундиров, вся власть, а с ней и ответственность за порядок, легла на плечи местных шерифов, которые зачастую не могли справиться с разгулявшимися бандитами. Каждый зарабатывал как мог, а потому нередко пути к заработку пересекали полупрозрачную черту закона. То, что пытались создать Отцы-основатели, давным-давно превратилось в красивую сказку о былом, в которую уже не каждый мог поверить. Мародерство и хаос – тени любой войны. Разгул преступности достиг колоссального размаха. Найти того, кто хоть раз не нарушил своё слово, стало почти невозможно, да и кто теперь помнил о чести… Солдаты быстро разочаровывались в идеалах сторон конфликта. Многие дезертировали. Вне полей сражений они продолжали жить так, как будто они всё ещё на войне. Разоряли малонаселённые городки, убивали беззащитных фермеров и их семьи ради потехи, грабили небогатые караваны. Тот, кто не умел стрелять или хоть как-то защищаться, быстро находил свой конец на дорогах. Но когда одна сила разрастается, всегда появляется другая, столь же весомая. И, в противовес растущему беспределу, колючим кустом тёрна начала расцветать старая профессия охотника за головами. Шерифам, которым едва хватало людей на поддержание порядка в их собственном городке, было куда проще заплатить случайному бродяге за голову досаждающего наглеца, чем выискивать его среди скал и каньонов самостоятельно. Однако, не стоит считать охотников за наградой рыцарями в сверкающих латах, защищающими с честью идеалы добра и порядка, ведь они тоже дети своего времени. В такую темную эпоху всякие границы размыты особенно сильно, а противоборство сторон иллюзорно. Иные стараются упростить для себя картину, малюя поверх нее чёрным и белым, изо всех сил надеясь, что так им легче будет выбрать самим, однако, в картине по-прежнему остается много оттенков и полутонов. Охотниками за головами часто становились вчерашние бандиты, а порой сегодняшнему разбойнику также становилось выгодно заработать на кончине конкурента, сдав его голову представителям власти. В целом появление охотников за головами оказалось причиной еще большего кровопролития.