Мэйв Флай

Мы лежим вместе в темноте, , исходящем , . Это нечто, распространяющееся во мне, заставляющее меня забыться, успокаивающее волка и интригующее обезьяну. Этот человек, способный привести меня в это тело и удержать здесь. Наверное... Он мне нравится. Мне нравится быть с ним. Его тепло вокруг меня и эти стены, наполненные тем, что я люблю. Эта комната, которую он заполнил для меня.

Когда он снова заговорил, мне пришлось моргнуть и вдохнуть, чтобы перефокусироваться. Должно быть, я погрузилась в сон или что-то близкое к нему. Я прижалась к нему всем телом. Это так не похоже на меня, и все же я не отстраняюсь. Если я пошевелюсь, то все снова станет реальным. Если я смогу сделать паузу и свести все к этому, то, возможно, ничего не произошло. Может быть, я не потеряю Кейт, бабушку или что-то еще.

- Ты не Джек, Мэйв, - говорит он.

- Хм? - спрашиваю я, не двигаясь с места и думая, что, возможно, эти слова мне приснились.

- Ты не обязана быть Джеком с Фонарем, если не хочешь.

Я полностью открываю глаза и смотрю на его грудь в темноте, на его слабый силуэт, на его слова.

- Если я Джек, то ты, что, Дьявол? - говорю я.

В его словах я слышу улыбку.

- Я имею в виду, что у Дьявола есть влияние и репутация, но Джек действительно коварен. Кажется, это подходит.

Я обдумываю его слова. Я прижимаюсь лбом к его груди.

- Какова же тогда альтернатива? При таком раскладе, если я не Джек, то кто же я? - говорю я.

- Наверное, я имею в виду, что если ты Джек, то история не обязательно должна развиваться таким образом. Может быть, Джеку не нужно просить Дьявола дать последнее обещание. Может быть, Джек просто поймет, что его судьба с Дьяволом лучше, чем вечно скитаться по земле в одиночестве и пьянстве.

- Значит, Джек должен сдаться и позволить Дьяволу мучить его в вечном адском огне? - говорю я.

- Ну, мы оба знаем, что ты любишь немного помучиться, - oн находит и быстро покусывает мое ухо, отчего по моему телу пробегают мурашки. Волк поднимает голову. Он продолжает, гул его голоса отражается от его кожи, проникая в мой череп. Ровный ритм его пульса. - Я просто хочу сказать, что жизнь - это пытка, и загробная жизнь, наверное, тоже, если она есть. А может, и нет. Но найти... родственную душу во всем этом... Я не знаю. Не думаю, что это случается так уж часто. Джек был дураком, что не увидел этого, когда даже Дьявол увидел.

Я отстраняюсь и пытаюсь разглядеть его лицо. Через мгновение я говорю:

- Я думаю, что это немного натянуто с точки зрения...

- Эй... - говорит он, протягивает руку и обнимает меня, запустив свою большую ладонь в мои волосы.

В темноте я могу различить его глаза, или то место, где они должны быть. Он серьезен. . По причине .

- Я просто говорю, - говорит Гидеон. - Ты не одна, Мэйв.

Волк скулит, обезьяна наклоняет голову. То чувство, которое не ярость, не ужас и лишь отчасти состоит из печали, пульсирует во мне, бурлит в животе и поднимается к груди. Это что-то новое, другая боль.

Ты не одинока.

Может быть, это алкоголь, или темнота, или мое отчаяние забыть девочку, кукол, бабушку и все, что разворачивается в моей прежде контролируемой жизни. Но здесь, в этом гробу, с этим человеком, я думаю...

Только на этот миг я позволяю себе поверить ему.

29

Я проснулась в полуоткрытом гробу и с запиской:

Пришлось идти на тренировку. Заказал для тебя завтрак. Напиши смс и сообщи, когда мы сможем снова увидеться. Xxx

Вместо подписи - быстрый, но впечатляющий рисунок лежащего Дьявола. Я приподнимаюсь и понимаю, что, пожалуй, у меня самое сильное похмелье за всю мою жизнь. Я напряженно моргаю и заставляю свое тело выйти из хэллоуинской гробницы, медленно, с трудом, спотыкаясь о резиновую руку оборотня и распятие. Я щурю глаза и дышу через нос. Телефон и сумка лежат у барной стойки за пределами комнаты. В этом подвале все равно трудно определить, который час. Но я никогда не сплю позже шести, поэтому представляю, что сейчас около этого времени. Когда я наконец добираюсь до телефона, включаю его и разбираю, что на экране - у меня кровь стынет в жилах. У меня шестнадцать пропущенных звонков от Кейт, три от Лиз и пять пропущенных будильников. Сейчас десять часов. Я должна была быть на работе в девять, а бабушке понадобились лекарства два с половиной часа назад.

, , . Я спотыкаюсь о завтрак, который он заказал, на ступеньке перед домом, и мне приходится остановиться и проблеваться в его живой изгороди.

Я веду машину. Я не позволяю себе думать о том, что я сделала. Я не позволяю себе думать.