Механическое пианино

– Благодарю вас.

Пол вернулся в очередь вместе с Гартом.

– Он очень любит вас, не правда ли? – спросил Гарт.

– Старый друг моего отца. Он сказал, что хорошо быть со мной на одном борту.

– О! – Гарт был слегка обеспокоен. Явная ложь Пола впервые подчеркнула их соперничество. И он пропустил мимо ушей слова Пола. Шеферд вымотал бы Полу все кишки и (правда, более деликатно) – Кронеру, но узнал бы до последнего словечка все, что было сказано между ними.

Пол почувствовал к Гарту искреннюю симпатию.

– Пошли, дружок, давай поймаем парочку незнакомцев.

– Это будет трудновато. Мы ведь бывали здесь уже не раз, Пол.

– А ты ищи какого-нибудь юнца со щеками, как яблоко, только что со школьной скамьи.

– А вот как раз такой.

– Беррингер! – изумленно проговорил Пол. Когда машины готовили список людей Илиума, заслуживающих приглашения на Лужок, карточка Беррингера осталась в стороне. Это был последний человек на Заводах, заслуживающий приглашения. И все-таки он оказался здесь.

Ясно было, что Беррингер понимает, что сейчас творится в голове Пола, и на его пристальный взгляд он ответил наглой улыбочкой.

Бэйер встал между ними.

– Забыл, забыл, собирался сказать, да забыл, – затараторил он. – Беррингер, о, Беррингер. Кронер сказал, чтобы я сообщил тебе, а я забыл, забыл начисто.

– Какого черта его сюда занесло?

– Сюда Кронер его взял. В последнюю минуту, понимаешь? Хм… Кронер решил, что, если мальчишку не пригласят, это окончательно разобьет сердце его отца после того, что произошло с Чарли Шашистом, и вообще.

– Вот до чего доходит система определения заслуг, – сказал Пол. Бэйер кивнул.

– Так, так, доходит, это уж точно, до этого доходит. – Он пожал плечами и иронически поднял брови. – Чик, чик – и за окошко.

Пол вдруг понял, что Бэйер, возможно, наиболее справедливый, разумный и чистосердечный человек из всех, с кем ему приходилось сталкиваться, страшно похож на машину, интересуется только теми проблемами, которые ему подсовывают, занимается любой из этих проблем с одинаковой энергией, не обращая внимания ни на степень ее важности, ни на масштабы.

Пол еще раз посмотрел на Беррингера и увидел, что тот сидит за одним столиком с Шефердом, что на Беррингере такая же зеленая рубашка, но тут же забыл о них.

Вместе с Гартом они отыскали наконец пару юных незнакомцев, рядом с которыми было два свободных места, и уселись.

Рыжеволосый юнец, сидевший рядом с Полом, взглянул на его жетон.

– О, доктор Протеус! Много слышал о вас. Как поживаете, сэр?

– Просто Пол, без всяких докторов. Отлично, а вы? – Он поглядел на жетон своего соседа: «Доктор Эдмунд Л. Гаррисон, Заводы Итака».

«Познакомьтесь с сидящим рядом, – проговорил громкоговоритель. – Не разговаривайте ни с кем, кого вы знали ранее».

– Женаты? – спросил Пол.

«Ради этого вы и находитесь здесь – ради того, чтобы познакомиться с новыми людьми и тем самым расширить ваши горизонты», – сказал громкоговоритель.

– Нет, сэр, я обру…

«Чем больше контактов вы заведете здесь, на Лужке, – сказал громкоговоритель, – тем шире будет сотрудничество среди вас и тем спокойнее будет развиваться промышленность».

– Я обручен, – докончил доктор Гаррисон.

– Девушка из Итаки?

«Два свободных места, джентльмены, два свободных места в углу. Прямо перед вами. Быстрее занимайте места, потому что предстоит очень насыщенная программа, а все хотят поскорее познакомиться друг с другом», – сказал громкоговоритель.

– Нет, сэр, – сказал доктор Гаррисон. – Она из Атланты. – Он еще раз пригляделся к жетону Пола. – Не сын ли вы…

«Теперь, когда вы все расселись по местам и знакомитесь друг с другом, как вы смотрите на то, чтобы нам всем вместе спеть песню?» – сказал громкоговоритель.

– Да, это был мой отец, – сказал Пол.

«Раскройте «Песенник» на двадцать восьмой странице, – сказал громкоговоритель. – Двадцать восьмая страница, двадцать восьмая!»

– Да, это был человек, – сказал Гаррисон.

– Да, – сказал Пол.

«Подожди, пока солнце засияет, Нелли!» – выкрикнул громкоговоритель. – Нашли? Двадцать восьмая страница! Вот и хорошо, а теперь – начали!»

Оркестр в дальнем конце зала, точно стадо слонов, набросился на мелодию с такой яростью, будто объявил священную войну тишине. В этом грохоте невозможно было сохранить доброе отношение даже к самому себе. Желудок Пола сжался от судорожной спазмы, он утратил буквально все вкусовые ощущения, великолепные и страшно дорогие блюда поглощались с таким безразличием, как будто это была конина с какой-то бурдой.

– Пол, Пол, Пол, эй, Пол! – крикнул ему Бэйер через стол. – Пол!

– Что?

– Это же тебя, тебя вызывают, это вызывают тебя!

«Не говорите мне, что капитан Команды Синих настолько пуглив, что сбежал в последнюю минуту, – саркастически надрывался громкоговоритель. – Ну, давайте! Где же капитан Синих?!»

Пол встал и поднял руку.

– Здесь, – откликнулся он и сам не расслышал своего голоса.

Приветственные крики и неодобрительные восклицания встретили его в соотношении один к трем. В него полетели смятые бумажные салфетки и маринованные вишни, служившие до этого украшением салатов.