Механическое сердце Fatum (СИ)

Окончательно Мэд разбудил себя в умывальной комнате в самом конце коридора. Там же он впервые за долгое время посмотрел на себя в зеркало. С осунувшимися покрасневшими глазами Мэд был похож скорее на мертвеца, чем на вполне себе выжившего, кем он и являлся. Впрочем, многие вокруг него выглядели так же.

Вместе с людьми в коридоре собиралось волнение. Рэнделл сунул в руки Мэду батончик-мюсли, пробормотав что-то про энергию, которая понадобится. Всех вокруг можно было условно разделить на две группы: тех, кто понимал, что происходит, и новичков, для которых сегодняшняя ночь должна была стать первой.

Стоявший справа от Рэнделла рыжий парнишка поглядывал на часы. Послышался грохот, и «старички», ближе всего находившиеся к концу коридора, побежали к выходу.

«Ворота», которые открывались в полночь, отличались от тех, через которые прошёл Мэд, чтобы попасть внутрь. Как понял Мэд, таких ворот было несколько, и те, которые открылись для него, служили крышей для смежного зала, куда выходили коридоры с жилыми комнатами. Два полукруга раздвинулись в стороны, впустив внутрь лунный свет, затуманенный тонкими облаками, и сырой дождливый воздух. Эти ворота были на высоте пятидесяти метров. От пола их отделял искусственный потолок, точно так же пришедший в движение и скрывшийся в специальных разъёмах в стенах. В верхней, обычно укрытой от глаз части, к стене крепились две широкие винтовые лестницы.

— Есть и другие, — громко объяснил Рэнделл новичкам, чьи пристальные взгляды собрало на себе ночное небо. — Этот выход расположен ближе всего к нам, поэтому мы будем использовать его. Возвращаться можете через любой, главное, не потеряйтесь!

Чтобы пройти с мостика второго уровня на широкую винтовую лестницу, ведущую на поверхность, нужно было преодолеть пустое пространство шириной в две ступеньки, которое ранее было занято убравшимся искусственным потолком. Те, кто были постарше, помогали новичкам и девушкам, не справившимся со страхом высоты. Мэд перепрыгнул этот провал сам, едва не обзаведясь прядкой седых волос. Но наверху Рэнделл тут же подал ему руку, одобрительно кивнув, и весь страх остался внизу.

Сырой прохладный воздух прозрачным туманом обволок городские улицы. По цепочке зажжённых фонарей небольшие группы людей двигались к площади, объединяясь и разбавляя тишину улиц возбуждёнными разговорами.

Площадь, в центре которой на месте разрушенного монумента была сооружена сцена, собрала на себе всех. Те, кто был смелее, забирались на балконы и в оставленные квартиры и кабинеты домов, чьи окна выходили на площадь. Новеньких проталкивали к сцене, и Рэнделл, не упустив возможности, протиснулся туда вместе с Мэдом.

— Прохладно сегодня, — заметил он. — По календарю уже совсем не весна. — Рэнделл огляделся в толпе, высматривая знакомых. — Да это же Эл! — воскликнул он. Его слова потерялись в оживлённом бормотании, но человек, на которого он обратил внимание, его услышал. В мгновение затерявшись между чужими телами, он тут же возник рядом с Рэнделлом, чтобы дать ему «пять».

— Будет жарко? — спросил Рэнделл.

— Да бля, мы потеряли огромный потенциал, — пожаловался Эльдар. — Мирон не вытянет всех, да даже пытаться не будет — он половину просто не признаёт. Вот где Гена Рики Ф, когда он так нужен?

Рэнделл задумался.

— Поэтому ты сегодня здесь, а не на сцене?

— А что делать-то? Я хочу на сцену. Но какой толк от «Странного», если декораций не будет? «Странный» по масштабу представления Мирону ни в чём не уступает. Даже обидно как-то. Многие слились сегодня. Таким коротким составом ещё никого не встречали. Но ты это… не распространяйся. И ты ничего не слышал, — Эльдар обратился к Мэду, который это время слушал их, пытаясь понять хоть что-то из этого разговора.

Мэд кивнул, и Рэнделл, не упуская шанса, их познакомил. Тем временем всё освещение с улиц пропало, а на сцене началось движение.

***

Мэд взглянул под ноги. На стыках плитки под сценой возникло бледно-голубое свечение. Становясь ярче, оно растекалось во все стороны, в полумраке ночи освещая землю и всё вокруг. Натыкаясь на препятствие, свечение обволакивало его. Огибая людей, тонкие ручейки света поднимались по зданиям, а все следили за ними: одни — с испугом, вторые — с предвкушением. Наблюдая за этим, Мэд мог быть уверен лишь в одном: вокруг происходит что-то, готовое вот-вот переписать его представление об окружающем мире. Иными словами — завершить то, что два месяца назад почти сделала катастрофа.

Ручейки меняли цвет свечения с голубого на жёлтый, а затем — на красный. Зазвучало интро. Над головами собравшихся на площади возникли образы переполненного людьми города.