Механика хаоса

Это мог быть почти приятный вечер – мы уговорили бутылку «Чиваса», жуя резиновую пиццу, – если бы не необходимость держать ухо востро и практически беспрестанно врать. Я хорошо сознавал, что отныне каждое сказанное мной слово приобретает огромную важность. Необходимость играть эту новую роль действовала на меня возбуждающе, хотя и требовала постоянной концентрации внимания, – а проговорили мы до двух часов ночи. Кроме того, меня смущало его сходство с отцом. Зато он вел себя совершенно непринужденно (привык вести двойную, если не тройную жизнь), обращался ко мне с почтительной симпатией, демонстрировал приподнятое настроение и трещал без умолку. Лишь позже, восстанавливая в памяти каждую деталь нашей беседы, я сообразил, что он не сообщил мне ничего существенного, если не считать его признания в том, что он без памяти втрескался в молоденькую француженку по имени Эмма. Он и про Рим меня расспрашивал с единственной целью – перевести разговор на эту самую Эмму. На следующее утро, проснувшись с легкой головной болью, я вспомнил еще одну вещь: он сказал, что уже переправлял морем ценности на Мальту: «Но сбыл по дешевке. Вот почему ты мне нужен».

4

Валлетта, Мальта

Рифат только что имел долгий телефонный разговор с послом, все еще находившимся в Париже. Воспользовавшись его отсутствием, он установил что-то вроде внутренних правил для работающих в посольстве стажеров. Большинство из них крайне смутно представляли себе, что такое субординация. Буквально накануне ему пришлось сурово отчитать одну студентку «Сьянс-По». В проекте документа, над которым он трудился уже неделю, отдавая частями печатать своей секретарше, он настаивал на том, чтобы все стажеры, вернее стажерки («эти соплячки»), подчинялись лично ему и беспрекословно выполняли все его требования. Оставалось дождаться посла и дать ему на подпись свой draft[18]. Он как раз размышлял, как это сделает, когда из-за перегородки послышался громкий голос секретарши:

– Рифат! Посол на проводе! Что-то срочное.

– Я же только что с ним разговаривал.

– Что-то срочное. Соединяю.

Посол не без доли лицемерия извинился за частые звонки, и Рифат, решив не упускать представившейся возможности, поспешил вставить:

– Господин посол, я уже говорил вам, что работаю над составлением правил внутреннего распорядка для наших стажеров. Они порой позволяют себе недопустимые вещи…

– Они приносят нам немало пользы. Но меня интересует госпитализированный сомалийский подросток. Вы в курсе дела?

– Разумеется, господин посол, я внимательно за всем слежу. Ему уже гораздо лучше.

– Рифат, ему настолько лучше, что он умер. Вчера днем. Мне звонил министр внутренних дел. А вы ничего не знаете? Ну вот что. Бросайте донимать стажеров и срочно поезжайте в больницу. Оттуда перезвоните мне.

В больнице «Матер Деи» он поговорил с врачами, лечившими брата Хабибы. Поначалу ему показалось, что оба медика поглядывают на него с подозрением. «Что, удивлены? Никогда не видели такого смуглого французского дипломата? Нет, я не сомалиец, я – француз, пусть и египетского происхождения…» Расспрашивая лекарей, он взял официальный тон. Врачи рассказали, что пациент был убит в своей палате. Кто-то отключил ему аппарат искусственной вентиляции легких, а потом задушил, прижав к лицу тряпку. Эту тряпку нашли на полу возле кровати.

– Прессе сообщили?

– Пока нет, – ответил главный врач, мужчина лет тридцати. – Мы сразу вызвали полицию. Они приехали около пяти часов. Сообщили только родственникам. Его сестра, насколько нам известно, предупредила их – они здесь, на острове, в лагере беженцев.

Вернувшись к себе в кабинет после разговора с двумя дежурными полицейскими, он наконец смог заняться организацией ужина, на который планировал пригласить нескольких мальтийцев – тонких знатоков бордоских вин, имеющих тесные контакты с виноделами Сент-Эмильона. Он рассчитывал с помощью этих мальтийцев быть принятым в Бордоское братство. Не успел он погрузиться в изучение «винного гида» Паркера, как раздался телефонный звонок, на сей раз по его прямой линии:

– Алло, Рифат? Как у вас дела? Стажерку не побили?

– Нет, господин посол.

– Что вам сказали в больнице?

Рифат кратко доложил обо всем, что узнал.

– Рифат, вы опять попали пальцем в небо. Он не просто умер. Его тело исчезло.

5

Ла-Марса, Тунис (мои воспоминания о браке)

Когда Левент расспрашивал меня о Рим, я сказал ему, что она похожа на мою жену.

Он удивился: «Я и не знал, что ты женат». – «Твоя разведка малость прокололась, дорогой», – ответил я. На самом деле об этом не знал никто, а те, кто знал, давно забыли. Мы познакомились еще в школе и влюбились друг в друга. Это была странная, полудетская любовь.