Механика хаоса

Как и всякий раз, когда он встречался лицом к лицу с М’Билялом, то есть ежедневно, его не покидало ощущение, что перед ним – существо высшего порядка, настолько его лицо излучало энергию и хитрость. Ум и злобу. Он вдохнул поглубже и сказал:

– Добрый день, Хозяин.

– Здравствуй, сынок. Помнишь главный урок, который тебе преподал Папа Билял?

– Уметь быть жестоким.

– Отлично! А теперь рассказывай…

Богатство Гарри – это его память. Он говорил тихим голосом, четко, но без театральщины произнося каждое слово и не упуская ни одной детали, что свидетельствовало о наличии у него определенного дара рассказчика. Этот талант проявлялся в нем все ярче с каждым днем, в том числе благодаря чтению того самого толстенного русского романа, от которого он с трудом отрывался и от полусожженной обложки которого его кожа пропахла гарью. Он даже взял за правило вставлять, не всегда к месту, в свои отчеты некоторые выражения, позаимствованные у автора романа, чем приводил М’Биляла в изумление. Несмотря ни на что, тот продолжал строить в его отношении далеко идущие планы. «Лет через десять я сделаю его своим заместителем. Я усыновлю его и превращу в настоящего сына дьявола. Мне только надо помочь ему стать палачом собственной проклятой расы».

Гарри доложил обо всем, что заслуживало внимания. Обрисовал общую обстановку, перечислил все сделки, совершенные мелкими дилерами, пересказал все слухи.

Этим утром он особенно подробно остановился на выведенных из строя камерах видеонаблюдения, которых насчитал двадцать четыре штуки. Заключительная часть его рассказа была построена на игре света и тени, которая и составляет прелесть жизни.

– Ты узнал, сколько времени им понадобится, чтобы все починить?

– Твой приятель из техподдержки городской инфраструктуры говорит, что не меньше пары месяцев. У них нет запасного оборудования, его придется заказывать. Если что, он нас предупредит.

– А что насчет камер, которые они собирались установить на бульваре? Там, где Билял-драйв?

– Об этом больше нет и речи. Похоже, они отказались от этой идеи.

– Прекрасно. Значит, в ближайшие два месяца нам ничто не грозит. А что там за история на автобусной остановке?

– Бородатые парни из новеньких излупили мальчишку-лицеиста. Сказали, чтобы впредь не читал ничего, кроме Корана. Родители собираются переводить его в другой лицей. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Полиция прибыла на место с опозданием на пятнадцать минут.

– Бородачей надо слушаться. Ты знаешь, что я сейчас с ними работаю. Без них теперь никуда, и они мне нужны. Особенно теперь. Они за всем следят. Кто о чем думает, кто что читает. Смотрят, чтобы девушки не выходили на улицу без хиджаба. Пусть стараются. Об остальном позаботимся мы. У каждого своя работа. Помни, сынок, верить никому нельзя.

– Я помню, Хозяин.

М’Билял взял мобильник и набрал номер из сохраненного списка. На экране высветилось имя. Для Гарри это был сигнал уходить, но он успел заметить, что М’Билял звонит одному из своих новых партнеров, марокканцу из Торбея-Пирога.

– Иди, поцелуй Папу на прощание, – сказал М’Билял, откладывая телефон в сторону. – Я ведь тебя люблю. Если тебе понадобится телка, только скажи. Видал новенькую? Бледнокожую, с крестом? Да, кстати, вот, возьми…

– Спасибо, Хозяин.

Мобильник Биляла все звонил и звонил. Гарри положил голову ему на плечо, закрыл глаза и выбросил из головы все мысли. Он вдыхал звериный запах мохера, и на него веяло фермой, Африкой, крытым пальмовыми листьями саманным домиком его покойного отца. Он никогда не видел этого дома и знал о нем только понаслышке, как и о стране высоких деревьев и женщин у реки с их сладкими ароматами. У них была коза, и корова, и черный баран, и собаки цвета земли. Ему так хотелось вернуться туда и жить там в окружении животных. Мобильник умолк; звонивший повесил трубку. Мышцы Биляла под костюмом напряглись и снова расслабились. Гарри поднялся, кивнул, прощаясь, сунул в карман две банкноты и устремился вниз по лестнице. «Когда-нибудь, когда-нибудь я уйду. Я уйду далеко-далеко, как можно дальше. Я уйду туда, где буду чувствовать себя дома».

11

Вилла «Тамариск», Ла-Марса, Тунис

На прошлой неделе я чуть с ума не сошел от страха. Рим не вернулась домой, и несколько недель от нее не было ни слуху ни духу, хотя я подарил ей мобильный телефон и положил на него достаточно денег. Однажды вечером, устав мерять шагами свою спальню, я послал ей эсэмэску. Ответа я не дождался. Я чуть не рехнулся. Похоже, поселив ее у себя, я совершил чудовищную глупость. Я понимал, что любой прокурор-салафит способен обвинить меня в педофилии, но главное, я чувствовал, что мое душевное равновесие необратимо поколеблено. Рим научилась виртуозно играть у меня на нервах.