Механика небесной и земной любви

В ответ он несколько раз энергично кивнул и улыбнулся Харриет из-за слоновьих ушей удивительно застенчивой и обворожительной улыбкой (вот так же, мелькнуло у Харриет, он будет улыбаться и в пятнадцать лет, и в двадцать), после чего обеими руками крепко прижал слона к своей грязной футболке.

– Ну, значит, он твой, – сказала Харриет, изо всех сил сдерживая слезы нежности и какого-то нестерпимого смятения, готовые вот-вот хлынуть из глаз. – Как-нибудь назовешь его?

– Да.

– И как же?

– Регги.

– Хорошее имя.

– Так звали одного мальчика в школе. Он был хороший.

– А разве не все мальчики хорошие?

– Нет. Есть плохие. Они меня били. И я их тоже.

– Школа, в которую ты скоро будешь ходить, гораздо лучше твоей старой. Ты этому рад?

– Ты когда-нибудь видела, как слон поднимается по ступенькам?

– Нет, кажется, нет. А ты?

– Я видел. В зоопарке. У него такие смешные ноги – как доски в мешке. Слоны добрые. Они никогда не наступят на человека. Нарочно стараются не наступить.

– В Индии слоны помогают людям работать. Они носят большие бревна.

– Они брызгаются из хобота водой. Если рассердятся на человека, могут его обрызгать. В Индии есть змеи, такие большие.

– Я знаю. Я родилась в Индии. Мой папа был военный. Он учил индийцев стрелять из пушек.

– У тебя была своя змея?

– Нет. Мы уехали оттуда, когда я была совсем маленькая.

– Когда змея слышит музыку, она танцует. Я видел по телевизору. Человек дудел, а змея качала головой туда-сюда, вот так. Она была в корзинке. Я хочу змею. Она будет жить у меня в кармане. Я научу ее танцевать. У нас есть два кота, но я хочу еще змею.

– Придется спросить у мамы, – сказала Харриет.

Все так же прижимая слона к себе и поглаживая его маленькой твердой ладошкой, Люка пристально, словно с изумлением, смотрел на Харриет. Его темно-карие, очень круглые глаза чуть отливали синевой. Волосы – прямые, но ужасно спутанные и взъерошенные – топорщились во все стороны. Не двигаясь с места, Харриет загадала: пусть он подойдет и дотронется до меня. Тут же он опустил глаза и с той же застенчивой улыбкой – медленно, почти нехотя – сделал несколько шагов и оперся одной рукой о ее колено. В каждом его движении чувствовалась робость юного любовника и одновременно спокойная уверенность любимого ребенка. Харриет едва сдержалась, чтобы сейчас же, немедленно не сжать его в объятиях. Она тоже знала эту игру и умела в нее играть. Осторожно, лаская, почти не дыша, она начала распутывать пальцами спутанные мягкие прохладные пряди. От него пахло мальчишеским потом и еще чем-то влажным и прохладным – то ли землей, то ли водой.

– Я даже могу ходить со своей змеей в школу, никто не заметит.

– А сегодня почему ты не в школе?

– Сегодня у нас выходной.

– Правда? – сказала Харриет. Насчет выходного как-то не очень верилось.

– А в новой школе мне будут рассказывать о Боге?

– Надеюсь.

– Что такое Бог? – спросил Люка, глядя прямо на Харриет, не убирая руки с ее колена.

Теперь он гладил спину слона подбородком.

– Бог – это дух добра, – сказала Харриет. – Это дух любви, которая внутри нас. Он живет в наших сердцах.

– И в моем тоже?

– Да, и в твоем. Когда мы любим кого-то или хотим сделать кому-то добро…

– Я не хочу, – твердо сказал Люка. – А когда мы любим животных – это тоже Бог?

– Да, и это Бог.

– Я люблю своих котиков. И твоих собак люблю. И всех животных – даже хищных и нехороших. Я видел летучую мышь у вас в гараже. Она висела вниз головой, я сначала подумал, что это тряпка. А потом увидел ее мордочку, она в таких смешных морщинках, и зубки такие острые. Летучая мышь может укусить. Она не приручается.

– И ты, конечно, любишь своего папу, и маму тоже, – сказала Харриет.

– А с Богом можно говорить?

– Да. Любой человек может говорить с Богом. Это называется молиться.

– Что ему надо говорить?

– Надо просить Его, чтобы Он помог тебе совершать добрые поступки и любить людей.

– Каких людей?

– Просто людей, всех.

– Всех-всех людей, как я люблю всех животных?

– Да.

Люка поразмышлял немного над непомерностью такой просьбы, потом сказал:

– Я люблю тебя. Я видел тебя тогда вечером в саду и сразу понял, что ты волшебница, – как во сне.

Харриет наконец притянула Люку к себе, крепко прижала к груди. Его руки, чуть помедлив, обвились вокруг ее шеи.