Механика вечности

Однако дверь открыл не я, а Миша-младший, и все остальное уже не имело значения. История не согласилась с поправкой, которую я внес своим появлением в прошлом, она все переиначила, и какая теперь разница, в понедельник я был в «Реке» или в среду, куда на перекрестке свернул «ЗИЛ» и откуда в моей жизни появился приятель Костик.

— Что-то не так? — догадалась Ксения.

— Все. Все не так.

Я вбежал в комнату. Алена сидела на диване с неприкуренной сигаретой в зубах.

— Кого ты там привел? Совсем совесть потерял? Со своими шалашовками сюда являешься!

— Машинку, — коротко сказал я и протянул руку.

Алена покосилась на ладонь и демонстративно отвернулась.

— Не знаю, что ты собираешься с ней делать, — проговорил я, присаживаясь рядом. — В любом случае у тебя ничего не выйдет. Это не так просто, как кажется, машинка — штука непредсказуемая. Заказываешь сто грамм икры, а получаешь тонну песка — и попробуй не съесть. Отдай, Алена. Все равно я ее заберу.

— Мефодий, я давно подозревала, что ты шизофреник. Тебе нужно лечиться.

— Ты не брала?

— Ты же с нее глаз не спускал! Спал с ней в обнимку. И зачем она мне нужна?

— Отвяжешься ты от нас или нет? — Миша-младший встал между мной и Аленой, недружелюбно сунув руки в карманы.

— Ну-у, без тебя бы мы не разобрались, — сказал я, отодвигая его в сторону. И, не сдержавшись, добавил:

— Без твой храбрости нам кранты.

— Какой храбрости? — опешил он.

— Ну как же! В ресторане у мексиканцев, не помнишь, что ли? Главное — вовремя смыться, правда, Мишаня? И плевать, что тот, кого ты бросил, — ты же сам.

— Да ты… заткнись ты, понял!

Я поднялся и несколько секунд смотрел в его снующие глаза. А когда его зрачки остановились против моих, я коротко размахнулся и двинул ему в челюсть. И испытал от этого настоящее удовольствие.

— Все, хватит ломать комедию, — заявила Ксения.

Она вплотную подошла к Алене и тихо, но достаточно внятно произнесла:

— Улитка, акция «гонец» отменяется. Пакет поступает в мое распоряжение.

— Сама ты улитка! — разозлилась Алена. — Мефодий, вы с ней что, вместе колетесь?

— Сделай громче! — вдруг крикнула Ксения.

Не дожидаясь, пока мы сообразим, чего она хочет, Ксения схватила пульт от телевизора и нажала на кнопку.

— …и массовые митинги, о которых сообщил наш корреспондент в Вильнюсе. Теперь о новостях из-за рубежа…

— Что они сказали? В Вильнюсе?

— Вы точно оба… совсем…

— Что в Вильнюсе? — заорал я, хватая Мишу за рубашку.

— Давно уже… Ты как будто не проснулся! Не только там, вся Прибалтика с прошлого года… Его прервал длинный звонок в дверь.

— Еще гости! — взбеленилась Алена.

— Ну! С прошлого года! Дальше!

Ксения опустилась на диван возле Алены и потрясенно молвила:

— Она верна.

— Кто?

— Энтропийная теория.

— Отодвинься от меня, — зашипела Алена.

В дверь начали стучать. Нет, это не истеричная соседка барабанила кулачками — дверь выламывали. И выламывали, судя по треску, умеючи.

— Что «с прошлого года»?! — требовал я от Миши-младшего, мотая его за плечи.

— Заваруха эта. С независимостью. Хотят отдельно жить. От нас, — промямлил он.

Ксения молниеносным движением скинула Алену на пол. Рука Алены оказалась вывернутой за спину, а кисть — заломленной. Ксения держала ее за мизинец легко и без всяких усилий, но та выла от боли.

— Дырокол сюда, — спокойно приказала Ксения. — Мы торопимся.

— Не-е-е… — заскулила Алена.

— С-сука! — выдохнул Миша и ринулся к женщинам, но я его снова ударил. На этот раз я попал в ухо, и он, отлетев к столу, врезался в монитор.

— Все, все, Мишка, я поняла!

Дверь с грохотом упала на пол, и по ней тяжело пробежали чьи-то ботинки.

— Ксюша! Дыру!!

Ксения перекувырнулась через голову и растворилась в воздухе. Сзади раздался какой-то звук — передернули затвор? — и я, не разбираясь, рыбкой запрыгнул в ту точку, где только что исчезла Ксения.

Прежде чем покинуть последнее считавшееся родным место на Земле, я разобрал пару яростных реплик, брошенных странно знакомым голосом.

Приземляясь на чужой пыльный палас, я толкнул Ксению под колени, и она завалилась на меня.

— Вот так и лежите, — прохрипел кто-то. — Не вставайте.

Послышался металлический «клик-клак». Теперь уже я не сомневался: это был затвор.

Со стены на нас смотрела печальная кабанья морда. Рядом с ней висела большая фотография: крепкий мужчина в камуфляже держит за уши двух убитых зайцев.

— Шевельнетесь — пальну, — сипло предупредил незнакомец. — Тушками сдам, — добавил он и нетрезво заржал.

На вид ему было лет шестьдесят: безнадежно спившийся мужик, вся старость которого заполнена водкой и грезами о славном прошлом. Хозяин квартиры производил впечатление человека беззлобного, однако он был пьян, и это обстоятельство вкупе с карабином калибра 7, 62 в дрожащих руках не сулило ничего хорошего. Рыло убиенного зверя со стеклянными глазами, давний снимок, увековечивший один из подвигов, и — возможность вновь стать героем.

— Я считала, что настоящие охотники уже перевелись, — уважительно заметила Ксения. — Сибирь там или Африка — это другое дело. Но чтобы встретить родственную душу здесь, в Москве…