Механизм времени

Боль осталась, но что‑то исчезло. Князь попытался сообразить, что именно. Не успел. Порыв ледяного ветра взметнул ночь, как осеннюю листву. Женщина вскочила — бурая корка на лице, вечернее платье испорчено, пронзено шальной пулей напротив сердца. В пальцах, будь они прокляты, — браслет.

Тусклый блеск.

— Я положу этот алюминиум тебе в гроб, братец-дурачок. До встречи!..

Пин‑эр вновь опоздала, замешкалась — второй раз за эту безумную ночь. Китаянка набегала от дома, видела, знала, как сбить куан-ши с ног, если не удастся сразу вырвать у нее добычу… Нет, зря, все зря! — узкое, змеиное тело ввинтилось в небеса, зимний вихрь смел с булыжника пыль, грязь, кровь…

— До встречи, сестренка! — шепнул, дрожа от ненависти, Волмонтович. — До скорой!

— Браслет! Что с браслетом?

Эрстед опустил пистолет. Куда стрелять? В кого?! Разве что пустить пулю себе в лоб. Он сглупил, попал в ловушку — мальчишка! щенок!.. ученик. И сам едва не погиб, и спутников подставил.

— Сломала, — князь глядел на опустевшее запястье, качал головой. — Замок сломала, двумя пальцами. Сильна, курва! Я… Я ранен, Андерс.

— Вылечим! Казимир, ты же знаешь…

— Я очень скверно ранен. Ее кровь смешалась с моей. Боюсь…

На тыльной стороне ладони кровоточила не рана — глубокая царапина. Ногти прорезали кожу, чужая кровь залила руку. Со стороны взглянуть — пустяк, безделица. Промыть водой, залить спиртом. Но Эрстед даже не попытался спорить. И успокаивать друга не стал.

Нечем.

3

Когда нет тем для разговора, поминай погоду.

Гере Торвен окинул взглядом горизонт, затянутый тучами. Кажется, до грозы недалеко. Свинцовая вода в мелкой ряби. Стылый ветер, низкое небо валится на голову. Июнь называется!

— Обсерватория обещала «ясно, без перемен». Говорят, у англичан принят закон о смертной казни за неверный прогноз. А я еще думал: что у них есть хорошего, кроме пудинга?

— Ага…

Ответ Эрстеда не удовлетворил Зануду. Помощник гере академика слишком любил порядок. И логику. Живи Торвен в средневековой Окситании, по примеру трубадуров объявил бы ее своей Прекрасной Дамой.

Дама была недовольна паладином.

— Не сходится пасьянс, полковник. Если и впрямь Филон начал войну — вас бы уже похоронили в Париже. На кладбище Монпарнас, с оркестром, с грудой цветов. Ты лег бы первым. Выходит, Филон не бил? — по носу щелкнул, для памяти.

— Филону не нужен мертвец, дружище. Ему нужен подранок — чтобы привел к гнезду. Об Эльсиноре он, скорее всего, не знает. Вернее, о начинке нашего Эльсинора… Да, лучше бы мы не появлялись в Дании. Но нам не оставили выбора. Князь умирает; мы, считай, опоздали.

Гере Торвен переглянулся с Прекрасной Дамой. Логика сокрушенно вздохнула.

— Князю требуется врач, полковник. Врач — а не твоя, извини за прямоту, лаборатория. Не в обиду будь сказано, но ты слишком увлекся…

— Чем?

— Экзотикой. Упырей не существует. Оборотней — тоже. Привидений. Баньши. Мальчиков-с-Пальчик. XIX век на дворе — уж прости, что напоминаю.

— Упырей не существует, — кивнул Эрстед. — Однако случаются редкие, неизвестные современной науке болезни. Которые требуют нетрадиционных методов лечения.

— Шаманских плясок?

— Нет. Скажем иначе: электрического воздействия и… алюминиумной блокады. Я не одинок, дружище Торвен. В госпитале Санпетриер месье Дюпотэ уже десять лет практикует лечение магнитами. Врач Климес не боится вслух говорить об электробиологии. Три года назад Жюль Клокэ делал доклад в Медицинской академии — об успешном использовании месмеризма как анестезии во время операций. Он излагал факты, а господа академики кричали, что пациентка Клокэ притворялась. Нарочно, дрянь этакая, не чувствовала боли! — чтобы досадить академикам… Ты любишь Гёте? «Мы все имеем в себе нечто от магнетических или электрических сил, и сами, подобно магниту, производим отталкивающее или притягательное воздействие…» Кстати, в жизни случаются не только редкие болезни. Видишь?

Он указал вперед, на рябь Эресунна.

— По курсу, чуть левее.

Торвен вначале не понял. Удивился, решил, что пора задуматься об окулярах. Серое и серое, рябь и…

…Зеленое!

Пролив, знакомый с детства. Две морских мили в ширину, если смотреть со стен Кронборга. Глубина на фарватере — двадцать пять футов. Вода — глянцевитая за кормой, по носу напоминает «гусиную кожу». Да, есть зеленое пятнышко… Пятно. Оно растет! Справа — второе, третье!..

«Травяные лужайки» в кружевной белой кайме.

— Привидений не существует, Торвен. Зато существует физика. И гидравлика. Проклятье! Пойду, доложу капитану.

Зануда остался один — в компании с Дамой Логикой и маленькими зелененькими пятнышками. Привидений — нет. Водяных чертей? — никак нет, и баста. Иначе самое время на них грешить. Засели на дне пролива, хвостами воду пенят. Отсюда и зелень, и кружева.

Если же чертей оставить в покое, на дне останутся физика с гидравликой. Течение Эресунна встретило преграду? Приливную волну?

Он вздохнул, возвращаясь мыслями в прошлое.