Мехлис. Тень вождя

«Скоро 60-летие Иосифа Виссарионовича. Как хотелось бы этот день увенчать полным разгромом финской белогвардейщины». И еще одно письмо: «Приветствую вас. 21/XII шестидесятилетие И. В. (сокращение Мехлиса. — Ю. Р.) Отпразднуйте его в кругу семьи».[90]

Подарок любимому вождю не выходил. Разрозненные, плохо подготовленные удары частей Ленинградского военного округа успешно парировались противником. Сложный рельеф, густые леса, каменистые кряжи, не замерзающие в самую лютую стужу болота ограничивали широкое применение танков и артиллерии. На марше техника отставала от пехоты. К тому же грянули трескучие морозы. Два-три хорошо вооруженных, тепло одетых финна могли застопорить движение по узкой лесной дороге целой роты. Потери резко возросли. Раздраженный неожиданной задержкой вождь приказал перебросить в район боев части, недавно прошедшие по западу Белоруссии и Украины. Перебросили — без теплого обмундирования, без техники. Люди, не обученные действиям в горно-лесистой местности, жестоко страдавшие от низких температур, выбывали из строя тысячами.

Но не в привычках советских руководителей было признавать собственные ошибки и преступления. За авантюризм и шапкозакидательство, с которыми они ввязались в войну, отвечали не они сами, а назначенные ими «стрелочники». Прибывшую после «освободительного похода» прямо из украинских степей на ухтинское направление 44-ю стрелковую дивизию им. Н. Щорса сразу бросили в бой, хотя она не была обеспечена техникой, боеприпасами, продовольствием. Соединению даже не позволили сосредоточиться на исходном рубеже, и отдельные воинские части бросали в бой по мере прибытия к линии фронта. В результате в начале января 1940 года большая часть дивизии была окружена и почти полностью попала в плен. Командиру дивизии полковнику А. И. Виноградову, начальнику штаба и начальнику политотдела удалось вырваться из окружения. После допроса, проведенного лично начальником ПУ РККА и командующим 9-й армией В. И. Чуйковым, командование дивизии было предано суду военного трибунала и расстреляно перед строем сумевших избежать окружения бойцов.

А как обстояли дела на том участке, который был поручен нашему герою прямо и непосредственно? По крайней мере, поначалу — неважно. Политический лозунг, выдвинутый с открытием военных действий — Красная Армия помогает финскому народу избавиться от «ига капиталистической эксплуатации» — с непониманием был воспринят не только бойцами и командирами Красной Армии, но и финнами. Последние, к огромному неудовольствию обитателей Кремля, вовсе не мечтали об установлении в своей стране советской власти и приняли неравный и потому, казалось бы, бесперспективный бой.

Только в начале февраля 1940 года директива ПУ РККА, наконец, констатировала необходимость перенести акценты в пропаганде: «Вместо повседневного разъяснения бойцам и командирам того, что в войне с белофиннами нашей главнейшей задачей является обеспечение безопасности северо-западных границ СССР и Ленинграда, комиссары, политруки, пропагандисты и агитаторы, армейская и дивизионная печать либо совсем об этом не говорят, либо на передний план выдвигают вопрос об интернациональных обязанностях Красной Армии, о помощи финскому народу в его борьбе против гнета помещиков и капиталистов». Новый лозунг с упором на то, что Красная Армия ведет войну за безопасность Ленинграда и границ Советского Союза, за уничтожение плацдарма войны империалистов против СССР оказался, по крайней мере для советских военнослужащих, более понятным, хотя и был изготовлен по кальке лозунга халхингольского, но, конечно, с поправкой на регион.

Используя свои возможности как начальника Политуправления РККА и члена военного совета 7-й армии и помятуя об опыте минувших боев, который и для него многое значил, Мехлис возглавил работу по разложению противника. Во всех армиях Северо-Западного фронта были созданы отделения по работе среди войск и населения противника, как и редакции газет на финском языке; было выпущено 40 млн экземпляров листовок; каждая из семи армейских газет выходила тиражом от 5 до 15 тысяч экземпляров; были задействованы звуковещательные станции, только в 7-й и 13-й армиях их было семь.