Мехлис. Тень вождя

Но вождь только погрозил, а рассказывать не стал. А в отношении Ворошилова ограничился снятием того с должности, назначив наркомом маршала С. К. Тимошенко. Освобожденный от руководства военным ведомством Климент Ефремович остался председателем Главного военного совета, а вскоре стал заместителем главы правительства. Наказали, нечего сказать.

Вождь, провозгласивший, как известно, лозунг «Кадры решают все!», не мог не понимать прямой связи репрессий и низкой подготовки командно-начальствующего состава. Но признать, что собственноручно и руками своих присных погубил цвет армии, тоже не мог. На совещании начальствующего состава, созванном ЦК в апреле 1940 года специально для обсуждения опыта боевых действий против Финляндии, внимающим ему он бросил «кость», объяснив, что нашему командному составу «помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны». Он призвал «расклевать культ преклонения перед опытом гражданской войны», преодолеть засилье ее участников, «которые не могут дать ходу молодым кадрам».

А ведь никакого «засилья» уже и в помине не было, подавляющая часть кадров навсегда перешла, как цинично выражались в верхах, в «ведомство наркомвнудела без занятия определенных должностей», то есть была репрессирована.

И Ворошилов, и Мехлис были, по существу, главными проводниками в Вооруженных силах линии на избиение кадров. В этом отношении претензий к ним со стороны Сталина не было, и потому его недовольство, продемонстрированное на пленуме ЦК, свелось к давно известной в народе формуле: милые бранятся — только тешатся.

Если кому-то из читателей такой вывод автора покажется слишком смелым, вот еще факты. На упомянутом выше апрельском совещании руководящего состава Вооруженных сил вождь сделал Мехлису замечание. Поводом стала реплика полковника Разведуправления Генштаба Хаджи-Умара Мамсурова (в будущем — генерал-полковник, заместитель начальника ГРУ), заявившего, что 9-й армией руководил не комкор В. И. Чуйков, командующий армией, а член Военного совета армии Мехлис. Последний, выполняя функции члена ВС армии, но будучи представителем центра и обладая широкими полномочиями, пытался подменить командующего армией и в то же время не нес никакой ответственности за исход боевых операций. «Мне кажется, — говорил Мамсуров с необходимой долей осторожности, поскольку ступал по тонкому льду, — что такое положение, когда членом военного совета армии назначен заместитель] наркома, немножко было неправильное положение и оно отражалось на роли командующего… Вообще в штабе армии говорили, что заместитель] наркома здесь хозяин, а командарм не может решать вопросов».[95]

Имевший сведения об этом и из других источников, Сталин, по воспоминаниям адмирала Н. Г. Кузнецова, сказал как-то начальнику ПУ Красной Армии: «Вы там, на месте, имели привычку класть командующего к себе в карман и распоряжаться им как вам вздумается». А тот «принял этот упрек скорее как похвалу».[96]

Именно так — как похвалу, как поощрение нарочито суровым учителем любимого ученика. Ибо даже Великая Отечественная война, как увидит читатель далее, очень долго не могла заставить Льва Захаровича отказаться от некомпетентного вмешательства в деятельность командующих, сопровождавшегося огромным волевым напором и самонадеянностью. Ну а тот, кто мог бы поставить предел этой воинствующей некомпетентности, возражал против нее скорее для вида, чем по существу. Совершенно очевидно, что в глазах Сталина эти «недостатки» Мехлиса уходили в тень куда более востребованных еще в период репрессий «достоинств».

Важный для нашего повествования эпизод того же апрельского совещания в Кремле привел и адмирал И. С. Исаков (в изложении Константина Симонова): «Мехлис несколько раз вылезал то с комментариями, то с репликой, после чего вдруг Сталин сказал:

 — А Мехлис вообще фанатик, его нельзя подпускать к армии.

Я помню, — вспоминал адмирал, — меня тогда удивило, что, несмотря на эти слова, Мехлис продолжал на этом заседании держаться как ни в чем не бывало и еще не раз вылезал со своими репликами». Вождь же реагировал на это спокойно.

Легко давать оценки другим, но пришла пора отчитаться и о своих делах. Положение дел в сфере идеологической работы было критически рассмотрено на совещании, прошедшем 13 мая 1940 года под руководством вновь назначенного наркома обороны маршала Тимошенко с участием лиц высшего руководящего состава Красной Армии. Пафос основного доклада, с которым выступил Мехлис, заключался в некотором отрезвлении от шапкозакидательских настроений под влиянием итогов советско-финляндской войны. Начальник ПУ РККА констатировал «отставание в области военной идеологии», которое «нам, военному отряду партии большевиков, не к лицу больше терпеть».

Исходным пунктом критики докладчик избрал высказанное Сталиным на апрельском совещании в ЦК ВКП(б), а затем на заседании комиссии Главного военного совета — требование покончить с культом опыта Гражданской войны, «расклевать» его, ибо этот культ «закрепляет нашу отсталость».[97]