Мехман

Через полуотворенную дверь донесся знакомый Мехману голос. Но какой слабый, какой хриплый!

- Кто это? - профессор закашлялся. - Пусть войдет... впустите...

Мехман переступил порог.

На тахте, на высоко взбитых подушках полулежал, полусидел профессор. На его изможденном бледном лице играла слабая улыбка.

- Это ты, друг мой? - произнес он и пожал своей горячей рукой руку Мехмана. - Как я рад.

Он попытался подняться.

- Лежи, лежи. Умоляю тебя... - стала просить жена. Но профессор не слушал ее.

- Жестоко с твоей стороны, Мехман, жестоко. Я ждал от тебя письма, подробных писем, но ты предпочел молчать...

- Профессор, простите. - смутился Мехман. - Я не думал, что вам будет интересно. Время так незаметно прошло. Очень много работы.

- А что тебе я говорил? - Только теперь профессор вспомнил: Зивер-ханум, познакомься. Это Мехман, которого я люблю, как сына. Но он оказался непокорным сыном.

- О, так это вы? - обрадовалась Зивер-ханум - Я слышала о вас. Мелик вспоминает вас очень часто... Так вот вы какой...

- Зачем скрывать, вспоминаю, - подтвердил профессор. - Я старый человек, моту признаться, хоть и не приятно. Когда-то я хотел познакомить вас с нашей дочерью. Что ж, думал я, у нас одна дочь, пусть будет и сын. Потом я узнал у нашей секретарши... Словом, поздравляю вас, будьте счастливы. Счастливы! Ничего большего и лучшего нельзя пожелать... - Больной закашлялся. Кашель сотрясал его худое тело. Зивер-ханум поспешно подала ему стакан с питьем.

И все же на Мехмана смотрели живые, горящие энергией глаза.

- Но ни ты, ни моя дочь Дильгуше не послушались меня. Девочка вообще не хотела учиться юридическим наукам, а ты не остался верным этой науке, не стал научным работником, ученым... Я не противник практической работы... Отнюдь. Но у тебя такие способности! Я от души желаю тебе сделаться исследователем... Моя Дильгуше выше всего ставит повседневную работу на производстве. Но служить теории - это значит озарять практическую работу, освещать ее путь факелом.

- Я хотел бы связать, сочетать и практику и научную теорию. Это лучше всего, ведь верно, профессор? - спросил Мехман.

- Если тебе это удастся. Но врядли. У Дильгуше совершенно не остается времени. Так она связала себя с производством, такое получает наслаждение от работы, что с трудом успевает перелистать книгу.

- Сегодня я познакомился с вашей дочерью на фабрике.

- Девочка пропадает там целые дни. В такие годы стать главным инженером - подумайте только! - всплеснула Зивер-ханум руками.

Мать долго говорила бы о дочери, но профессор прервал ее.

- Зивер-ханум! Ты позабыла про чай. А ведь в гости к нам пришел молодой прокурор. Неужели ты не напоишь его хорошим чаем?

Зивер-ханум, виновато улыбнувшись, вышла. Подмигнув Мехману, профессор шепнул:

- А теперь мы поговорим по душам. Рассказывай.

С интересом слушал больной рассказ Мехмана о жизни в районе, о судебной практике, о трудностях, с которыми тому пришлось столкнуться.

- Раньше ты был очень застенчивым. А теперь, видно, стал смелее.

Он долго еще слушал Мехмана, расспрашивал. Все его интересовало - и характер преступлений, и соблюдение процессуальных норм, и, главное, новое. Что нового увидел Мехман, что заметил.

- Задумывайся, наблюдай, осмысливай факты. Это - главное. Анализируй явления. Систематически, каждый день читай. Помни, друг мой, правовая наука занимает особое место среди других наук. Она тесно связана с экономикой, с политикой, с историей. На практической работе юрист должен осуществлять политику партии, быть особенно чистым, свято чистым... Потому что ты стоишь на страже законных прав граждан! - Профессор умолк. Он облизнул пересохшие губы, передохнул испросил: - Значит, завтра твой отчет?

- Да, профессор, мы должны отчитаться о проделанной работе...

- Из других выпускников кто-нибудь еще приехал?

- О, собралось много народу. Все наши ребята.

- Да? Я постараюсь обязательно прийти, послушать ваши отчеты. Посмотрим, как студенты оправдали себя на практике. - Профессор пытливо посмотрел на Мехмана. - Защищать права советского гражданина - что может быть почетнее, я бы сказал, священнее этого дела?

- Да, закон священен, и его надо твердо блюсти.

- Да, сын мой, точно так, - сказал профессор, любуясь выразительным лицом Мехмана. - Стоять на позициях советской правовой науки - значит стоять на позициях настоящего гуманизма. А истинный гуманизм в том и состоит, чтобы отстаивать крепкой рукой интересы большинства от врагов, от негодяев, от воров. Да, рука прокурора должна быть твердой... Я хочу присутствовать на вашем совещании у прокурора республика.

- Было бы очень хорошо, профессор.

- Или, может, вы, молодые, давно уже считаете своего учителя ни на что не годным стариком?

- Что вы, профессор, мы вас так уважаем! Человек становится старым не тогда, когда голова седеет, а когда мысли его застывают...

- Да, косность, консерватизм, вызванные старостью, нельзя прощать даже своему учителю.

Мехман усмехнулся. Меликзаде захохотал.