Мексиканка

Они лежали на кровати в её комнате: она на животе, подложив руки под подбородок, он рядом – на боку. Уже были сумерки, он гладил её по спине, наблюдая как вечерний розоватый свет начинает тускнеть и смешиваться с синеватым светом планшета Салли. Дара думал про «розовый период» и «голубой период». Возможно, Пикассо так же когда-то лежал с любимой девушкой, смотрел на её тело и вдруг осознал, что для двух разных минут в течение одного вечера нужно придумать два направления в искусстве. А может, в его жизни выдался лишь один-единственный такой вечер и именно его художник воскрешал полжизни – десятками картин.

– Бывает страшно? – переспросил Дара.

– Да, – ответила Салли.

В последние дни по городу ходили слухи о том, что на улицах появляются и исчезают маленькие дети – абсолютно голые с мертвенно-белой кожей. Была даже пара фотографий с камер наблюдения – нечётких и от этого ещё более жутких. Кто-то сказал, что это фейк, кто-то сказал, что это призраки, кто-то сказал, что другим людям надо меньше пить, кто-то сказал, что с детской порнографией надо решительно бороться и добавил, что полиции давно пора начать уже смотреть в оба. Но все подумали о том, что ходить по вечерним улицам стало страшно.

– Сейчас ты поднял брови и опустил уголки губ, – сказала Салли, не поворачиваясь. – А потом опустил голову, как бы кивнул, но ровно один раз. То есть удивился, но не отказал. То, что я не вижу, как ты киваешь – это тебя не смутило. Дара Уолдрон тратит слова лишь в экстремальных случаях. Тот факт, что у меня на затылке глаз нет, к экстремальным случаям не относится.

– Что? А, да, я хотел сказать, что конечно схожу, – сказал Дара.

– Ты предсказуемый. Иногда, – сказала Салли, поворачиваясь. Она поцеловала его в подбородок и прижалась к плечу.

– А ты нет. Куда идём?

Салли отстранилась и улыбнулась куда-то в пространство.

– Ты ведь уже пообещал сходить. Так ли важно знать, куда?

Она встала с кровати в прямоугольник золотистого света, который ещё проникал сквозь щель в шторах и стала надевать трусики. Дара внимательно осмотрел её с головы до ног. Салли это заметила.

– Интересно, – сказала Салли. – Ты, наверное, думаешь, что знаешь меня, раз видел всю без одежды. Будто моё тело и есть все мои секреты. А любое место, куда я хожу по вечерам, написано мелким шрифтом где-нибудь пониже пупка или повыше щиколотки. А что если продолжаю курить амфетамины за будкой на заправочной станции?

Дара уже знал её манеру. Как только в разговоре всплывает острая тема, Салли начинает едко шутить – будто зверёк выставил коготки. В шутливом разговоре можно сказать что угодно и это будет шуткой ровно столько, сколько ты этого захочешь. И если захочешь – останется шуткой навсегда. Салли будто превращала мысль в мячик для пинг-понга и подкидывала его ракеткой, раздумывая, перебросить тебе его или нет.

– На которой станции?

– На Мерчантс Роуд.

– Там нет заправочной станции. И ты туда не ходишь.

Дара хорошо себе представлял, где Салли может появиться, а где нет. Она ездит на автобусе в школу, она может съездить на стадион или в арт-центр. Она может сходить в торговый центр в своём районе, но едва ли появится на Мерчантс Роуд – это район богатых кварталов – улица на которой находятся все три лучших паба города и единственный ночной клуб. Она едва ли даже знает фамилии семей, которые живут в соседних с улицей кварталах. Зачем ей? Чтобы лучше знать, кого сторониться?

Она не могла появиться гостьей в этих домах, не бывала в пабах и точно не бывала в ночном клубе. Да и зайди она в клуб – её бы не заметили, как если бы на веранду вкатилась пустая пивная бутылка или забежала перепуганная кошка.

– Но куда-то же я хожу? – сказала Салли тоном киношного детектива, который размышляет о пропавшем с места преступления револьвере.

– И решилась рассказать мне, – сказал Дара.

– Теперь осталось, чтобы ты решился надеть штаны.

Дара рассмеялся и стал одеваться.

Они действительно вышли на Мерчантс-Роуд. Дара подобрался, думая, что Салли потащит его в бар. В конце концов, если он её парень, то почему бы им не выбраться наконец куда-нибудь вместе – выпить демонстративно колы. Назло всем.

И в конце-концов почему бы ей тогда не заявить, что она хочет быть его парой на выпускном? Всё это было непохоже на Салли, девушку, которая то ли знала своё место на невидимой лестнице, (где наверху были приличные семьи, а внизу семья Салли), то ли в гробу видала эту самую лестницу и не интересовалась её существованием, как Карен не интересовалась тычинками жукокрылых.

Но Салли была права – Дара её плохо знал.

Начало Мерчантс-Роуд он тоже знал плохо и удивился, когда Салли повернула направо, в неосвещённый переулок. Они прошли мимо тускло освещённой витрины магазина тканей, мимо безликой оштукатуренной стены, мимо кирпичной стены древнего здания странной формы: в старом городе дома казались не построенными, а выращенными из песка и кирпичей.