Мелкие неприятности супружеской жизни

Мысли мужчины, снявшего подтяжки и сапоги, не похожи на мысли того, кто не освободился от этих двух тиранов, властвующих над нашим умом.

Заметьте, что эта аксиома верна только по отношению к супружеской жизни. Она принадлежит к числу тех, которые моралисты называют теоремой относительной.

Каролина, точно жокей на скаковом кругу, поджидает момента, когда сможет обогнать соперника. Она готова на все, лишь бы стать для Адольфа совершенно неотразимой.

Женщины умеют придавать своему лицу целомудренное выражение, балансировать и вольтижировать, притворяться испуганными голу´бками и выпевать слова тем особенным тоном, каким Изабелла в четвертом акте «Роберта-дьявола» поет: «Сжалься ты над собою! сжалься ты надо мной!»[715] и какой позволяет им творить чудеса, недоступные ни одному берейтору. Дьявол, как водится, не может устоять. Что же тут удивительного? Это вечная история, великая католическая мистерия о поверженном змее и освобожденной женщине, которая, если верить фурьеристам, представляет собой великую общественную силу[716]. В этом-то и заключается главное отличие восточной рабыни от западной супруги.

Второй акт заканчивается на брачном ложе восклицаниями сугубо мирного характера. Адольф, точь-в-точь как дети при виде пирожного, обещает Каролине исполнить все, чего она только пожелает.

Третий акт

(При поднятии занавеса сцена изображает спальню в величайшем беспорядке. Адольф, уже облаченный в халат, крадется к двери и выходит на цыпочках, стараясь не разбудить Каролину, спящую крепчайшим сном.)

Каролина, вне себя от счастья, поднимается, исследует свое отражение в зеркале и отдает распоряжения насчет завтрака.

Час спустя, когда она уже совершенно готова, ей сообщают, что завтрак подан.

– Скажите хозяину!

– Сударыня, хозяин в малой гостиной.

– Какой ты миленький-умненький-славненький! – хвалит она Адольфа, сюсюкая, словно говорит с ребенком или вновь наслаждается прелестями медового месяца.

– А в чем дело?

– Как же! ты ведь разрешил твоей Лилинке кататься на лошадке…

Наблюдение

Во время медового месяца некоторые совсем юные супруги говорят на тех языках, о которых писал еще Аристотель (см. его «Педагогику»). Они сюсюкают, гугукают, лялякают, как матери и кормилицы, когда обращаются к малым детям. Именно по этой причине, как доказано и признано в толстенных фолиантах немецких ученых, кабиры, творцы греческой мифологии[717], изображали Амура, бога любви, в виде малого дитяти. Есть, впрочем, для этого и другие причины, известные женщинам, и главная из них заключается в том, что мужская любовь всегда мала.

– Кто тебе это сказал, красавица моя? твой ночной чепчик?

– Что?..

Каролина застывает на месте; глаза у нее округляются от изумления. Мысленно она бьется в падучей, но не произносит ни слова и только смотрит на Адольфа.

Сатанинский огонь, горящий в ее глазах, вынуждает Адольфа ретироваться в столовую; он уже начинает подумывать о том, что неплохо бы отправить Каролину на учебу в манеж, а берейтору приказать обращаться с ученицей как можно более сурово, чтобы навсегда отбить у нее охоту к верховой езде.

Нет ничего более страшного, чем актриса, которая рассчитывала на успех, но провалилась.

На театральном жаргоне проваливаться – это значит выступать перед пустым залом или не снискать ни единого рукоплескания, это значит потратить много труда совершенно безрезультатно, это значит потерпеть самое полное поражение.

Эта мелкая (совсем мелкая) неприятность повторяется в семейной жизни на тысячу разных ладов, когда медовый месяц уже позади, а собственного состояния у женщины нет.

На ту же тему

Как ни претит автору вставлять анекдоты в сочинение сугубо афористическое, которое – по крайней мере из уважения к теме – должно состоять из наблюдений более или менее тонких и чрезвычайно деликатных, он, однако, полагает необходимым украсить эту страницу рассказом, услышанным от одного из лучших наших врачей.

В рассказе этом содержится правило поведения, которое должны принять к сведению парижские доктора.

Один муж находился в положении нашего Адольфа. Его Каролина, провалившись в первый раз, непременно хотела одержать победу, а этого Каролины добиваются довольно часто! Каролина, о которой идет речь, делала вид, что у нее расстроены нервы (см. «Физиологию брака», размышление XХVI, параграф «О неврозах»). Она уже целых два месяца просыпалась в полдень, проводила дни напролет, распростертая на диване, и пренебрегала всеми парижскими увеселениями.

Никаких театральных представлений… Как можно? Там духота и, главное, свет, свет со всех сторон!.. шум, толчея при входе, при выходе, музыка… все это невыносимо! так чудовищно раздражает нервы!