Мелкие неприятности супружеской жизни

– Какая ты сегодня хорошенькая, – продолжает Адольф. – Аппетитная, точь-в-точь как твой завтрак… Да уж, Фердинанду такой завтрак и не снился…

Адольф шутит так умело, что внушает жене мысль наказать Фердинанда. Он недаром утверждал, что голоден, как стая волков; его стараниями Каролина забывает, что у ворот ее ждет экипаж.

Привратница Фердинанда появляется в доме около двух часов, когда Адольф уже спит на диване.

Сия Ирида[727] холостяков сообщает Каролине, что господину Фердинанду нужна помощь.

– Он пьян? – спрашивает разъяренная Каролина.

– Он, сударыня, утром дрался на дуэли.

Каролина лишается чувств, а придя в себя, спешит к Фердинанду, мысленно посылая Адольфа ко всем чертям.

Когда женщины попадаются в подобные ловушки, не уступающие в затейливости их собственным выдумкам, они восклицают: «Мужчины – гнусные чудовища!»

Ultima ratio [728]

Мы дошли до последнего наблюдения. Неудивительно, что сочинение наше начинает вас утомлять, как утомляет и сам его предмет в том случае, если вы женаты.

Автор убежден, что у этого сочинения, которое относится к «Физиологии брака», как История к Философии, как Факт к Теории, есть своя логика, подобно тому как у жизни в целом есть своя.

И вот какова эта роковая, ужасная логика.

К концу первой части этой книги, полной серьезных шуток, Адольф, как вы могли заметить, дошел до совершенного равнодушия в брачных делах.

Адольф слишком хорошо изучил романы, авторы которых рекомендуют докучным мужьям либо переселиться в мир иной, либо поладить с отцами своих детей, холить их и лелеять; ибо, если литература в самом деле является выражением нравов[729], приходится признать, что указанные в «Физиологии брака» изъяны этого основополагающего установления неотделимы от наших нравов. Не один великий талант наносил страшные удары по этому фундаменту общества, но никто не сумел его поколебать.

Главное же, Адольф слишком хорошо изучил свою жену и скрывает свое равнодушие под благородной маской снисходительности. Он обходится с Каролиной снисходительно, он видит в ней прежде всего мать своих детей, хорошего товарища, верного друга, брата.

Дожив до того времени, когда женщина перестает испытывать мелкие неприятности, Каролина, куда более ловкая, тоже догадалась, какие выгоды сулит снисходительность; однако от своего дражайшего Адольфа она вовсе не отступается. Не в женской природе отказываться хотя бы от одного из собственных прав.

Бог и мое право… супружеское право! Таков, как известно, девиз Англии, особенно сегодня[730].

Женщины обожают командовать; по сему поводу мы не можем не рассказать анекдот десятилетней давности. Для анекдота это очень юный возраст.

Один из почтеннейших членов палаты пэров имел в женах Каролину, легкомысленную, как почти все Каролины.

Это имя приносит женщинам счастье.

Сей старец сидел подле камина с одной стороны, а его Каролина – с другой. Каролина вступила в ту пору жизни, когда женщины уже не объявляют своего возраста. Является друг дома и сообщает о женитьбе генерала, который некогда также был другом дома.

Каролина впадает в отчаяние и плачет горючими слезами; она испускает громкие крики и так докучает мужу, что почтенный старец пытается ее утешить.

Среди прочего у графа вырывается такая фраза, обращенная к жене: «В конце концов, дорогая, как хотите, а он ведь не мог на вас жениться!»

А ведь то был один из высших сановников, однако друг Людовика XVIII, а значит, человек, верный эпохе маркизы де Помпадур[731].

Итак, вот в чем заключается разница в положении Адольфа и Каролины: если муж больше не интересуется женой, то жена, напротив, сохраняет за собой право интересоваться мужем.

А теперь послушаем, что говорят в свете: эти разговоры послужат заключением нашего труда.

Толкование, объясняющее, что означает felicità в оперных финалах

Кто в своей жизни не слышал хотя бы одной итальянской оперы?.. следовательно, каждый мог заметить, как сильно поэты и композиторы злоупотребляют словом felicità, повторяемым хором на все лады в те самые мгновения, когда зрители покидают ложи и устремляются вон из партера[732].

Какая страшная аллегория всей нашей жизни. Мы расстаемся с ней в ту минуту, когда приходит черед felicità.