Мелкие неприятности супружеской жизни

«Все понятно; этот малый останется у меня с полудня до пяти часов».

Аксиома

Мужчины не всегда понимают, что означает настоятельная женская просьба, но другую женщину не обманешь: она делает все наоборот.

Эти милые создания, в особенности парижанки, – прелестнейшие из игрушек, изобретенных общественной промышленностью: только человек бесчувственный может не поклоняться им и не испытывать постоянного восторга, глядя, как они плетут свои козни с той же ловкостью, что и свои косы, как изобретают собственный язык, как сооружают своими тонкими пальчиками машины, способные разрушить самые гигантские состояния.

В один прекрасный день Каролина принимает тщательнейшие предосторожности; накануне она написала госпоже Фуллепуэнт и попросила поехать с Адольфом в Сен-Мор[721] осмотреть какое-то имение, выставленное на продажу, а затем Адольф у нее позавтракает. Она одевает Адольфа, вышучивает его заботу о собственном туалете, болтает всякий вздор насчет госпожи Фуллепуэнт.

– Она прелестна, а Шарль ей, по-моему, страшно надоел; в конце концов ты включишь ее в свой список, старый Дон Жуан; но тебе уже не нужно будет прикрываться «делом Шомонтеля»; я не ревнива, я тебе даю свободу; тебе ведь это нравится больше, чем когда я тебя обожала?.. Чудовище! оцени мою доброту!..

Выпроводив Адольфа, Каролина, которая накануне пригласила к завтраку своего Фердинанда, облачается в тот наряд, который в очаровательном восемнадцатом веке, так несправедливо хулимом республиканцами, гуманитаристами[722] и глупцами, знатные дамы называли боевым снаряжением.

Каролина все предусмотрела. Амур – лучший в мире камердинер, поэтому стол накрыт с дьявольским кокетством. На белой камчатной скатерти красуется синий сервиз, лежат приборы из позолоченного серебра, стоит изящный молочник и все утопает в цветах!

Предположим, что дело происходит зимой; Каролина раздобыла виноград, обшарила весь погреб и разыскала превосходное старое вино. Булочки куплены у самого знаменитого пекаря. Cочные яства, паштет из гусиной печенки и прочие элегантные кушанья заставили бы радостно заржать Гримо де Ла Реньера[723], вызвали бы улыбку у ростовщика и открыли глаза профессору старинного Университета.

Все готово, а сама Каролина готова еще со вчерашнего дня: она осматривает свое творение. Жюстина вздыхает и наводит порядок в комнате. Каролина вынимает из жардиньерок пожелтевшие цветы. В такие минуты сердце у женщин едва не выпрыгивает из груди, и они пытаются его унять подобными пустяковыми занятиями, причем пальцы их при этом обретают цепкость тисков, розовые ноготки горят, а из горла рвется безмолвный крик: «Ну где же он?»

Слова Жюстины ранят, точно удар кинжалом: «Хозяйка, вам письмо!»

Письмо вместо Фердинанда! как его распечатать? как развернуть? скольким столетиям жизни равны эти мгновения? Об этом знают только женщины! Мужчины в такие ужасные минуты терзают свои жабо.

«Жюстина, господин Фердинанд заболел!.. – кричит Каролина. – Пошлите за экипажем».

Жюстина бросается вниз по лестнице и натыкается на Адольфа.

«Бедная хозяйка! – думает Жюстина. – Пожалуй, экипаж ей теперь ни к чему».

– Вот новости! ты откуда? – восклицает Каролина при виде Адольфа, в восторге созерцающего поистине сладострастный завтрак.

Адольф, которого жена уже давно не балует столь изысканными трапезами, молчит. Он угадывает, в чем дело, ибо в убранстве этого элегантного стола заключены те же чарующие признания, которые то ли госпожа де Фиштаминель, то ли синдик, занимающийся «делом Шомонтеля», делают ему посредством других, не менее элегантных столов.

– А ты кого ждешь? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Фердинанда, кого же еще? – говорит Каролина.

– Он заставляет себя ждать.

– Он заболел, бедненький.

Адольфу приходит в голову шальная мысль, и он говорит, чуть прищурив глаз: «Я его только что видел».

– Где?

– Возле «Парижского кафе»[724], он был там с друзьями.

– А ты-то почему вернулся? – спрашивает Каролина, пытаясь скрыть смертоносную ярость.

– Ты утверждала, что Шарль надоел госпоже Фуллепуэнт, а она еще вчера утром уехала с ним в Виль-д’Авре.

– А господин Фуллепуэнт?

– Отправился в короткое приятное путешествие по поводу нового дела Шомонтеля; у него там небольшая прелестная… помеха; но я уверен, что он с нею совладает.

Адольф усаживается за стол со словами: «Все к лучшему, я голоден, как целая стая волков…»

Каролина садится напротив, украдкой поглядывая на мужа; сердце у нее обливается кровью, но она находит в себе силы спросить как можно более равнодушным тоном:

– С кем же был Фердинанд?

– С повесами, которые втягивают его в дурную компанию. Этот юноша идет по плохой дорожке: он бывает у госпожи Шонтц, у лореток[725]; тебе бы следовало написать его дядюшке. Должно быть, сегодняшний завтрак – плод какого-нибудь пари, заключенного у мадемуазель Малаги[726]…

Он исподтишка бросает взгляд на Каролину, а та опускает глаза, чтобы муж не увидел ее слез.