Мелкие неприятности супружеской жизни

Иные поэты станут утверждать, что спать в одной постели супругов побуждают целомудрие и пресловутые таинства любви, однако общепризнано, что человек с самого начала предавался наслаждениям в полумраке пещер, на дне поросших мхом оврагов, под кремнистыми сводами гротов исключительно оттого, что любовь делает его беззащитным перед лицом врага. Опускать две головы на одну подушку ничуть не более естественно, чем обматывать шею клочком муслина. Однако цивилизация, овладев миром, заперла миллион людей на участке в четыре квадратных лье, загнала их в тесные пределы улиц, домов, квартир, спален и кабинетов площадью в восемь квадратных футов; еще немного – и она начнет складывать их, как складывают зрители свои лорнеты.

Этой причиной, а также многими другими, такими как бережливость, страх, беспричинная ревность, объясняется обыкновение супругов каждый вечер засыпать и каждое утро просыпаться в одной постели.

И что же в результате? Чувство бесконечно капризное и переменчивое, которое имеет цену, лишь когда вдохновляется щекотливыми обстоятельствами, которое пленяет, лишь когда рождается из внезапного желания, которое чарует, лишь когда оно искренно, иными словами – любовь принуждена покориться монастырским правилам и распорядку, рожденному в недрах Бюро долгот[391].

Будь я отцом, я возненавидел бы сына, который с пунктуальностью часового механизма изъявлял бы мне вечером и утром свою преданность, желая доброй ночи и доброго утра не от души, а по приказу. Именно так подавляются в сердцах все благороднейшие и искреннейшие чувства. Вообразите же, что такое любовь в назначенный час!

Лишь Творец всего сущего вправе чередовать восход и закат, утро и вечер на вечно прекрасной и вечно новой земле, из смертных же никому не дозволено играть роль солнца, какими бы гиперболами ни убеждал нас в обратном Жан-Батист Руссо[392].

Из этих предварительных замечаний следует, что пребывать вдвоем под одним балдахином противно природе;

что спящий человек почти всегда смешон;

и, наконец, что неотлучное пребывание рядом с женой грозит мужьям неминуемыми опасностями.

Итак, попытаемся согласить наши обычаи с законами природы и устроить так, чтобы кровать служила супругу верной союзницей и охраняла его от невзгод.

§ 1. Две кровати в одном алькове

Если блистательнейший, стройнейший и умнейший из мужей хочет пасть жертвой Минотавра на исходе первого года супружеской жизни, он непременно добьется своего, дерзнув поставить под сладострастным сводом одного алькова две кровати.

Приговор вынесен; вот его обоснование:

Первый муж, вздумавший поставить две кровати в одном алькове, был, вероятно, акушер, который, зная за собой привычку метаться во сне, решил предохранить дитя, вынашиваемое его супругой, от ударов ногами, которые, чего доброго, мог бы ему нанести.

Нет, скорее это был какой-нибудь супруг из числа обреченных, не доверявший ни своему звучному катару, ни самому себе.

А может, это был юноша, который то и дело, опасаясь порывов собственной страсти, отодвигался от чаровницы-жены так далеко, что рисковал свалиться на пол, а затем придвигался так близко, что смущал ее покой?

Нет, роковая идея, должно быть, осенила особу вроде госпожи де Ментенон, во всем полагавшуюся на своего духовника[393], или, напротив, честолюбивую особу, желавшую прибрать к рукам своего супруга?..Или же, еще вероятнее, красотку Помпадур, ставшую жертвой той парижской немощи, которой господин де Морепа посвятил забавное четверостишие, стоившее ему самому долгого изгнания, а царствованию Людовика XVI – череды несчастий: «Ирида, вы так хороши, И держитесь всегда так смело; Кругом вы сеете цветы; Увы, цветочки эти… белы»[394]. В конце концов, автором нововведения мог явиться и философ, опасавшийся разочарования, которое способен вызвать у его жены вид спящего мужчины. А спал он, должно быть, завернувшись в одеяло и без ночного колпака.

Кто бы ты ни был, неведомый творец иезуитской методы, привет тебе от дьявола, твоего собрата!.. Ты – причина многих бедствий. Изобретение твое страдает изъянами, отличающими все полумеры; оно бесполезно и причиняет такие же неудобства, как два других способа, но, в отличие от них, не приносит никаких выгод.