Мелкий бес

Жестокость, по-видимому, была нормой в семейном укладе Тетерниковых. О ближайших родственниках Татьяны Семеновны известно немного, но достаточно, чтобы составить представление о нравах людей, окружавших Сологуба в ранние годы. В декабре 1891 года Ольга Кузьминична рассказывала брату: «…у меня был в гостях Дмитрий, муж тетки; кланяется тебе и маменьке от себя и от своего семейства. Рассказывал мне про своих сыновей, у них у всех жены очень худые. Василий с женою даже хлопотали развод, и теперь жена его живет у своих родных, у Ивана жена водку пьет и еще что-то за ней есть, уж я не поняла; жена Гаврилы уговорила его отделиться и перейти к своему отцу, и перешли, у всех у них есть дети, а Николай только у отца живет и то теперь в Петербурге на Сенной торгует у кого-то, и все они пьют водку; в тот день, когда у меня был Дмитрий, так он пришел прямо из Окружного суда; судили Ивана и Николая и еще там кого-то, я их не знаю, за драку: пьяные передрались в трактире и буфетчику пробили голову, их за это приговорили на три дня сидеть где-то; и Николая хотят женить, да он очень разборчив, все ему невесты не нравятся; Гаврила живет в Петербурге, он резчик, зарабатывает 60 руб (лей) в месяц, да все пропивает, жена его тут на месте горничных, кажется, а дочка у ее отца; тетка здорова; летом приглашают приехать к ним в гости…».[56]

Картины повседневной жизни, свидетелем которых в детстве и юности нередко доводилось бывать Сологубу, оставили в его душе неизгладимые впечатления и дали ему подлинное знание среды, из которой он вышел. Появление на страницах его рассказов и романов мастеровых всех мастей, кухарок, горничных и прочего городского люда было связано не только с освоением традиции — желанием в полемической форме продолжить тему «маленького человека» классических текстов Пушкина, Гоголя и Достоевского, но и, не в меньшей степени, стремлением изжить никогда не забываемое собственное прошлое.

Близкое участие в воспитании Федора принимала Галина Ивановна Агапова, вдова отставного коллежского асессора. «Агаповы (…) были люди интеллигентные, интересующиеся театром и музыкой; отношения с ними были сердечные; мальчика Федора крестила сама старушка Агапова, которую ребенок называл „бабушкой“. В их доме приходилось слышать много рассказов о петербургской старине, начиная с 20-х годов (…) у Агаповых был абонемент в оперу, хотя и наверху, и мальчику часто давали билет, если кто-либо из семьи не мог пойти. Таким образом, 10-летний Сологуб слушал Патти, пение которой произвело на него неотразимое впечатление».[57]

Одна из дочерей хозяйки была замужем за педагогом, историком литературы, инспектором гатчинского Сиротского института Ф. А. Витбергом, сыном А. Л. Витберга, живописца и архитектора, автора неосуществленного проекта московского храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. Ребенком Сологуб часто гостил у Витбергов в Гатчине «и здесь присутствовал при беседах историко-художественного характера, читал исторические книги».[58]

Судьба одаренного мальчика Федора Тетерникова складывалась как будто благополучно: его природные склонности к гуманитарным знаниям и внутренний артистизм получили поддержку и поощрение. Вместе с тем с детских лет он испытывал постоянное унижение от своего двойственного положения — «кухаркин сын», «между слуг и господ», и одновременно задыхался в «затхлом гнете» «бабушки».[59] Среди его первых замыслов значился роман «Паразиты», прототипами которого были Агаповы.[60]

Зять Г. И. Агаповой А. Ф. Витберг в дневнике «Записки современного романтика» так отозвался о семье невесты: «К сожалению, та жизнь, которою живет ее семья, лишена решительно всякой поэзии — это какая-то мещански-кухарочная жизнь, с неизменным мужем-пьяницей, братом-дубиной, (сестрицу пропускаю) и наконец знаменитой матушкой Кукушкиной»; «Гнет зависимости и несвободы, атмосфера пустоты, ничтожества, мелочности, пошлости, подлости и всяческой лжи и фальши — все это плохое подспорье для жизни. Пошлые, тупые и даже пьяные лица, зачастую исковерканные злостью и бешенством; чуть что не ежеминутная брань, ссора, крики, вой и вопль из-за пустяков; насилие, принуждение, капризы, упреки, мелочные, но колкие и чувствительные обиды; тупоумные, пошлые и подлые понятия обо всем, о самых святых и заветных сторонах человеческой жизни; решительное отсутствие всего, хоть сколько-нибудь честного, благородного, чистого, прекрасного, целомудренного, высокого, прикрывающие все это, но видимые ложь, фальшь и притворство; и в конце концов навязывание всей этой жизни насильно, против воли».[61]

Обличительные интонации Витберга не кажутся преувеличенными в свете подлинного жития агаповского семейства, о котором сохранились колоритные свидетельства. Например, в письме «внуку» Федору от 24 марта 1883 года в Крестцы Галина Ивановна рассказывала о неудачной женитьбе сына Михаила Михайловича на художнице М. Е. Баумгартен — дочери генерал-майора, директора Санкт-Петербургской 1-й военной гимназии, — сюжет в духе мениппей Достоевского или «Мелкого беса»: