Мэллори

За распахивающимися в обе стороны двухстворчатыми дверями начиналась крутая лестница, наверху которой зачем-то висел пыльный занавес из бусинок, противно гремящих на постоянном сквозняке. Занавес отгораживал от ступеней маленькое, темное, почти квадратной формы фойе с шестью креслами, тремя бамбуковыми столами и двумя чахлыми пальмами, растущими в тусклых медных горшках.

Административная часть находилась тут же рядом. На взгляд простого постояльца она состояла из вечно запертой двери с табличкой «УПРАВЛЯЮЩИЙ» и небольшой, но грозной надписью «Посторонним вход строго запрещен», и крошечного окошка, напоминающего железнодорожную кассу. Согнувшись в три погибели и постучав, вы могли обратиться в это окошко с просьбой о комнате, а после томительного ожидания получить и ключ, не видя при этом ничего, кроме черного корсажа, пыльного и плоского, и дряблых рук жены управляющего.

Расположенная неподалеку от кабинета управляющего дверь с табличкой «Комната отдыха. Только для проживающих в гостинице» вела в помещение даже еще более темное и унылое, чем фойе. Свет с трудом проникал в два маленьких окна, которые выходили на тыльную сторону зданий по северной стороне Чансери-Лейн, и в комнате отдыха царили полумрак и затхлость. К холодному пустому камину зябко жались азиатские ландыши, в самых темных углах притаились расставленные попарно, старые кожаные кресла. За бамбуковым столом возле одного из окон сидел Ян Шиманович, человек в черном берете.

Вот уже почти час Ян сидел в кресле, плотно сведя колени и опустив толстый подбородок на сжатые кулаки. Он предавался воспоминаниям. Так Ян проводил почти все свободное время. Вся его жизнь теперь заключалась в прошлом. Будущего у него не было. Он напоминал человека, страдающего неизлечимой болезнью, смерть которого могла наступить в любую минуту, без предупреждения. К такой перспективе он относился с полным безразличием, если задумывался о ней вообще. Думы его постоянно занимали два человека: Шарлотта и Мэллори.

О своей жене он сохранил четкие и прекрасные воспоминания. Стоило ему закрыть глаза, и она возникала перед ним ярче, чем в жизни. И сейчас, тоскуя в мрачной пыльной комнате, он видел перед собой ее образ: невысокая, крепкого сложения женщина, склонная к полноте, с мускулистыми ногами, широкими бедрами и спадающими на плечи волосами цвета вороного крыла. Шарлотте не было и семнадцати, когда они поженились. В тридцать пять она погибла.

Ян старался воскресить в памяти малейшие подробности каждого дня их совместной жизни. Он вспоминал и тяготы лишений, и простые скромные радости, вспоминал адский труд на купленной им — поляком в чужой стране — ферме. Он вспоминал отчаянные попытки вылезти из бедности, мужество и доброту Шарлотты. Он помнил каким гневом зажглись ее глаза, когда она узнала, что второй раз за двадцать пять лет Германия напала на Францию. Он ждал, что его призовут в армию, но враг прорвал линию Мажино, и маленькая ферма около Седана сразу же попала под власть гитлеровцев. Яна, конечно, посадили бы в лагерь, если бы Шарлотта не спрятала его и не держала в укрытии, пока не схлынула первая волна оккупантов. Именно у нее родилась мысль вместе пойти в ряды Сопротивления. Ян сперва колебался: это дело мужское, но она настояла на своем.

Пьер Гурвиль и Жанна приняли их с радостью, и они вчетвером как только могли подрывали коммуникации бошей. Позже к ним присоединились Джордж, Любош и Ренли; потом Гаррис и, наконец, Мэллори.

Ян не доверял англичанам. Разве не Англия обещала помочь Польше? Разве не англичане втянули Францию в войну? Разве не они позорно бежали из Дюнкерка на свой остров, оставив Польшу и Францию на произвол Гитлера?

Мэллори Ян доверял еще меньше, чем двум другим англичанам. Он не любил его потому, что Мэллори относился к их делу, как к игре, совершенно не обращая внимания на опасность, которая жутким страхом выедала сердце Яна. Страхом не за себя — за жену.

Когда Жанна сообщила, что Мэллори выдал Гурвиля, он не удивился. Сам он избежал ловушки гестапо только потому, что пришел позже, через несколько часов после того, как взяли Гурвиля. И нашел тела Шарлотты и Джорджа, убитых в перестрелке.

Сперва ему казалось, что Шарлотта не могла умереть. Ян жил словно в ступоре, все время ожидая услышать ее громкий смех, увидеть, как она готовит еду или стирает с тем умиротворенным выражением лица, которое служило ему постоянным напоминанием об их счастье.

Он не мог поверить. Он слышал слова, но мозг его был будто в тумане. Лишь через несколько дней он понял, что в смерти Шарлотты повинен Мэллори. Тогда отчаяние и горе сменились жаждой мести. Ян рвался в одиночку кинуться на поиски предателя, но Жанна уговорила его подождать. Она тоже хотела свести с ним счеты и убедила Яна в том, что им надо подготовиться, в частности, Яну необходимо овладеть английским языком, так как охотиться за Мэллори предстоит в Англии.