Мэллори

Больше года он изучал английский. Любош, Гаррис и Ренли добровольно вызвались остаться с ними. И Ренли, который давал уроки Яну, был поражен его успехами. Все это время, пока они готовились, пока откладывали каждый грош, зарабатывая деньги любой черной работой — все это время Ян лелеял свою ненависть к Мэллори и не мог смириться с тем, что в охоте участвуют посторонние. Он сомневался в своих силах, не был уверен, что сумеет обойтись без помощи в чужой стране, но мысль о том, что Гаррис и Ренли вмешиваются в глубоко личное дело, наполняла его горечью.

Затаил он неприязнь и к Жанне, считая что ее любовь к Гурвилю не идет ни в какое сравнение с его любовью к Шарлотте. С самого начала он осуждал их связь. Им нужно было пожениться, раз уж они так дорожили друг другом. Супружество — вот единственный исход настоящих отношений между мужчиной и женщиной. Если бы они были женаты, он, скрепя сердце, признал бы за Жанной право на месть. Но они не поженились, а по его мнению в таких отношениях не могло быть искреннего чувства.

Если бы он только мог сделать все сам, думал Ян, сидя в кресле у окна, то давно бросил бы Жанну и Ренли и продолжал охоту за Мэллори в одиночку. Но без них он обязательно вляпается в Лондоне в какую-нибудь неприятность, которая неминуемо приведет его в полицию. А там обнаружат, что у него нет паспорта, и отправят обратно во Францию, или, еще хуже, в Польшу. И продовольственные карточки умеет доставать только Жанна, и деньги все у нее, а что можно сделать без денег? Мысль о том, что врага ищет Корридон, его бесила.

Он бурно протестовал, когда Ренли предложил воспользоваться посторонней помощью, но Жанна согласилась с этим, и они оказались в большинстве: двое против одного.

Единственное, что приносило Яну удовлетворение — это смерть Крю. Впервые после приезда в Англию он взял инициативу в свои руки. Пока Ренли и Жанна в растерянности колебались, он всадил воришке пулю в голову, едва Ренли вышел из квартиры. Жанна находилась в соседней комнате. Ян старался заглушить звук выстрела подушкой, но она все же услышала и вошла как раз в тот момент, когда Крю уже лежал на полу, а он сам гасил загоревшуюся наволочку.

Жанна, надо отдать ей должное, не закатила истерику, а сразу увидела возможность держать Корридона в руках. Яну никогда бы не пришло в голову свалить на него убийство Крю. Он сомневался, что на пистолете сохранились отпечатки пальцев Корридона, но, как сказала Жанна, это не имеет значения, пока сам Корридон в это верит. Главное, его можно было держать в узде. Теперь Ян хотел убедить Жанну отказаться от услуг Корридона, забрать деньги, а если он заартачится, расквитаться с ним по-своему.

Оставался еще Ренли. Он был ненадежен, да и смерть Крю его потрясла. Ян никогда не доверял этому слабаку. Правда, он неплохо показал себя во Франции, выдержал пытку гестапо, но это было во время войны, которая делает мужчин мужественными, а год покоя и безделья превратил Ренли в тряпку. Вскоре придется заняться и им…

Дверь в комнату отдыха открылась, и вошел пожилой человек. Он остановился на пороге, всматриваясь в темноту. Его морщинистое лицо выражало недовольство.

— Опять куда-то задевали «Таймс»! — проговорил он дребезжащим голосом. — Где только не искал… Я не собираюсь долго терпеть эту комедию!

Ян кинул на него презрительный взгляд и вновь отвернулся к окну.

Старик в нерешительности колебался. Гнев подточил его силы. Он был одинок, тянулся к общению и с радостью присел бы, чтобы поговорить с этим парнем, на вид иностранцем, но у него не хватало духу завязать беседу.

— Извините за беспокойство, я не знал, что здесь кто-то есть, — робко произнес он. Потом, так как Ян промолчал, старик стал хорохориться: — Уму непостижимо, как вам разрешают въезд в страну! У нас и так достаточно иностранцев. Вероятно, в правительстве сидят сумасшедшие! Нам самим скоро нечего будет есть.

— Уходи, старый идиот, — не поворачивая головы, бросил Ян.

— Что? Что вы сказали? — забеспокоился старик, очень удивленный. — Прошу прощения, я плохо слышу. Повторите, пожалуйста.

Ян нетерпеливо повел плечами, не считая нужным ответить. Старик замялся, чувствуя презрительное к себе отношение, и, не зная, что теперь делать, пробормотал:

— Вы случайно не видели «Таймс»?.. Я буду жаловаться управляющему. Вам не понять: это часть уклада нашей жизни…

Он вышел в коридор и, шаркая ногами, направился к кабинету управляющего, оставив дверь в комнату приоткрытой.

Ян встал, закрыл дверь, потом вновь занял свое место за столом и стал думать о том, как устранить Ренли.

2.