Мельница времени

Катя остановилась на опушке и стала внимательно оглядываться по сторонам. Цвет воды в озерце очень напоминал тот, который она перед тем видела на берегу реки.

«Уж не болото ли это опять? – настороженно раздумывала она. – Хотя нет, вряд ли. Вон и деревца растут, и почва вроде твердая».

Видя ее сомнения, старик заговорил жалобной скороговоркой:

– Нездешние мы, издалека идем. Видишь, одежда истрепалась, волосы не мыты, не чесаны. Заплутали. Тут рев жуткий рядом раздался. Жена, себя не помня, со страху бежать бросилась. Думала, в озерце безопаснее будет. А ей коряга ногу возьми да защеми. Не выбраться никак. И я ничем помочь не могу. Если в воду войду, ноги потом так ломить будут, что неделю, а то и две ходить не в силах. Так крутят, так крутят!

И снова принялся нервно ходить из стороны в сторону, с трудом опираясь на больные ноги. Говорил он как-то странно из-за плеча, не поворачиваясь к собеседнице. Будто все время пытался скрыть лицо. Хотя, может, и от страдающей жены взгляд не мог оторвать. Кто знает?

Катя посмотрела на несчастную. Та стояла, молча, и лишь взирала полными страдания глазами. Зрачки их были глубокого зеленого цвета. Только почему-то не ясные, а мутные какие-то. От боли, наверное.

«Что ж поделаешь, – подумала девочка, – надо помогать. Не зря же говорят, никогда не отталкивай руку, протянутую за помощью. Да и вместе веселее идти будет».

И вошла в воду. По мере продвижения она почувствовала, что донный ил становится все более вязким. С каждым шагом он с большей силой обволакивал ступни и втягивал их в себя.

«Нет, это – не выход. Так и самой увязнуть недолго. Надо вернуться и слегу найти. С длинной палкой куда удобнее будет», – решила Катя и обернулась.

Старик уже не бегал, а сжимал кулаки и трясся от предвкушения. Его огромные, такого же цвета, что и у жены глаза неотрывно взирали на девочку и будто упорно толкали ее на глубину. Она посмотрела в другую сторону. Пара глаз на бледном женском лице упорно притягивала ее к себе.

«Что за наваждение такое! – затрясла головой Катя. – Одурманить, что ли хотят или загипнотизировать?! А я им еще помочь взялась! Что же теперь делать-то?!».

– Фьють-чувик, фьють-чувик! – раздался сбоку птичий голос.

Недалеко от нее по берегу на грациозных ножках бегал куличок.

– Сюда иди, сюда иди! – пропищал он. – Скорее, скорее!

Лишь только этот призыв донесся до слуха женщины, как она начала плавно взмывать над поверхностью. С каждой секундой все выше и выше. Потоки воды обильными струями стекали с ее безжизненно бледного, едва прикрытого тиной тела. Вот показались плечи, грудь, живот, бедра. А ниже … Ниже появились … лягушачьи лапы! Глаза этого непонятного существа потемнели и стали жуткими, как болотная топь. Оно подняло руки и потянулось к девочке.

В это время старик кое-как доковылял до кромки и ступил в воду. Но его ноги странным образом не погрузились. Плоские ступни с перепонками между пальцев стояли на водной глади, как на твердом покрытии. Он широко распахнул руки, слегка качнулся вперед и, не делая никаких движений, неспешно, как в замедленном кино, заскользил вперед.

Не раздумывая ни мгновения, Катя бросилась по направлению к кулику. Расстояние до него было значительно меньше, чем то, которое отделяло ее от чудищ, буквально рукой подать. Она, напрягая все силы, устремилась в сторону птицы.

Коварный ил, как нарочно, всасывал ноги еще яростнее, пытаясь, во что бы то ни стало, задержать беглянку. Существа неуклонно надвигались.

Разом посиневшие губы женщины разомкнулись и обнажили ряд острых мелких зубов. В воздухе тут же возникло низкое утробное рычание, как у готового к атаке хищника. Руки начали зеленеть, непомерно вытягиваться и удлиняться, намереваясь схватить жертву.

– Быстрее на берег, быстрее на берег! – торопил куличок. – Там не достанет, там не достанет!

До спасительной кромки оставался всего шаг, когда плечо Кати сжала холодная хватка. Желая высвободиться, она резко подалась вперед. Ледяные пальцы соскользнули, но в последний момент успели вцепиться в локоть. Невероятная сила повлекла девочку назад. Безобразная женщина кровожадно заурчала, отвратительный старик пустил голодную слюну.

Катя рванулась всем корпусом. Тиски несколько ослабли, и девочка отчаянно дернула рукой. Зеленая ладонь попыталась обвить ее запястье, но коснувшись нитяного плетения, замерла, как окостенела.

Неимоверной силы визг подобно жалу заточенного клинка вспорол блеклые нити простирающегося над поверхностью воды тумана. Лицо преследовательницы исказилось от боли, а рука отдернулась назад со скоростью освобожденного конца растянутой резинки.

Девочка ухватилась за свисающий над водой край толстого слоя очеса, старого высохшего, но вполне крепкого мха, и выбралась на берег. Кулик развернулся и поспешил в сторону деревьев. Она быстро догнала его и побежала вровень.

– Спасибо тебе! – произнесла она на ходу. – Спас!

– Не мне, не мне, – прощебетала птица. – Моховичок прислал, Моховичок прислал. В благодарность за медок, за медок. Увидел, где ты и попросил, попросил. Сам не смог, сам не смог.