Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни

Горбунов в своих рассказах никогда не оскорблял религиозные чувства слушателей, он любил красоту церковных обрядов, которые знал в совершенстве".

Не так давно я купил книжку "Любящий добродетель" (Спб., 1995), она посвящена Святителю Филарету Московскому и содержит в себе несколько эпизодов вполне пригодных для "Мелочей архиерейской жизни" самого Н.Лескова. Приведу здесь некоторые из этих рассказов.

В первый же год управления Московской епархией Святитель посетил один сельский приход. Войдя в храм, он стал как бы намеренно искать повода к замечанию. Указав на пыль в храме, он спросил настоятеля, но не по-русски, а на церковно-славянском языке:

— Прорцы ми, отче, почто у ти пыль зде?

Пораженный этим вопросом, священник пал на колени и в страхе молвил:

— Прости, Владыка!..

Тогда Митрополит взглянул на виновного проницательным взором и спросил:

— Ты понял?

— Понял, Владыка, — отвечал священник. — Все понял, прости великодушно...

— А коли понял, — тихо сказал Святитель, — то Бог простит.

Суть же состояла в том, что этот священник когда-то учился с будущим Митрополитом в семинарии. Однажды некоторые соученики подстерегли семинариста Василия Дроздова в коридоре и избили его за то, что он всегда говорил правду. При этом один из семинаристов, изменивши свой голос, издевательски спрашивал свою жертву по-славянски:

— Прорцы, Василие, кто тя ударяяй?

Этим семинаристом и был настоятель обозреваемого храма. Своим вопросом Митрополит напомнил ему давнюю историю, но и простил чистосердечно, ибо в дальнейшем поощрял его служение соответствующими наградами.

Как-то на Пасху в одной сельской церкви при разделе приношений случилась скандальная история. Диакон настаивал на справедливом делении снеди, а дьячок ему не повиновался. Тогда диакон, выйдя из терпения, стал топтать приношение ногами... Дьячок бросился на него с кулаками. Священник, услышав шум и ругань, выглянул из Алтаря и засвистел, дескать, "Вот тебе и кулич с яйцами".

О случившемся доложили Митрополиту Филарету. На донесении Святитель наложил такую резолюцию:

Священника-свистуна, диакона-топтуна и дьячка-драчуна отдать под начал..." и проч.

Однажды Святитель приехал в Новоспасское село и, войдя в храм, стал рассматривать старинные иконы. Приложившись к одной из них, т.е. поцеловав ее, он заметил:

— Как жаль, что лик потускнел, совсем его не видно...

Присутствовавший при сем известный шутник профессор И.М.Снегирев сказал:

— Это, Владыко, от наших нечестивых устен.

— И скверного, нечистейшего языка, — тут же добавил Митрополит Филарет.

(Оба они процитировали молитву Св. Иоанна Златоустого, № 2 в последовании ко Святому Причащению.)

Пришла однажды к Митрополиту игумения Спасо-Бородинского монастыря М.Тучкова, и Святитель спросил ее, довольна ли она своими сестрами.

— Слава Богу, Владыка, — ответила она. — Такие они у меня славные, такие добрые... Да в том беда, что я-то такая грешная.

Митрополит Филарет взглянул на нее с улыбкой, перекрестился и сказал:

— Благодарю Господа, наконец-то в моей епархии нашлась грешная игумения. А то с кем ни поговори — все святые.

Во время пасхальных праздников пришли как-то к Владыке великосветские дамы, и одна из них спросила Митрополита:

— Почему Спаситель по воскресении Своем явился сперва женам-мироносицам?

Святитель ответил:

— Потому что женский пол очень болтлив, а надо было, чтобы это событие стало известно всем как можно скорее...

В конце прошлого века в Ярославле святительствовал архиепископ Ионафан, очень добрый и благостный старец. (Мне рассказывали, что на кладбище, где он похоронен, при копании другой могилы потревожили его гроб и увидели, что тело его — нетленно.)

Одно из главных благодеяний Владыки, оказанных Ярославлю, было возведение на противоположном берегу Волги превосходного кирпичного здания, где разместилось епархиальное училище. (Школа для дочерей клириков.) Заведение это было любимым детищем Преосвященного, он часто приезжал туда, служил в тамошней церкви... И вот однажды старцу-архиерею понадобилось уединиться. Поскольку училище было женское, то его пришлось проводить в туалетную комнату для воспитанниц... В то время, когда Владыка скрывался в одной из кабинок, он услышал, как к нему приближается одна из юных девиц. При этом она напевала:

— Не шей ты мне, матушка, красный сарафан...

— Не ходи, голубушка, здесь — Ионафан, — отвечал ей голос из-за двери.

В московских церквях до сих пор соблюдается старинный обычай — на Пасху, в Святую ночь, священнослужители множество раз меняют свои облачения.

Коренной москвич, покойный архиепископ Киприан (Зернов), в свое время объяснил мне, как это зародилось. В старое время, если умирал состоятельный человек или кто-то из его близких родственников, непременно покупался большой кусок драгоценной парчи, которой покрывали гроб, пока он стоял в церкви. Затем гроб уносили, а парча оставалась в храме, и из нее за счет родственников умершего шили два облачения — для священника и для диакона. А когда приближалось Светлое Христово Воскресение, многие именитые прихожане обращались к настоятелю с одной и той же просьбой: