Мелоди Биттерсвит и агентство охотниц на призраков (ЛП)

- Я так понимаю, ты о Далай Ламе, Мишель Обаме или Торе.

Арти принес чашки с кофе, поставил поднос на столик перед нами.

- О собаке…

* * *

Кто знал, что собаку можно получить так быстро? Стоило сходить в приют, и комок светлой шерсти уже сидел на полу на кухне мамы.

Мама смотрела на нового члена семьи Биттерсвит с неприкрытым отвращением.

- Только ты могла пойти в приют собак и принести одноухую свинью.

Пес смотрел на нее, сидя у моих ног.

- Выбора не было, он шел за мной, почти прилип к ноге. Даже волшебный шар сказал, что он - именно тот. Он понравится вам. И ухо ему кто-то оторвал, но мне сказали, что он идеально слышит.

- Как ты его назвала? - бабушка смотрела на собаку.

- Я не выбирала имя, бабушка. Ему три года, у него уже есть имя. Мне советовали не менять его, чтобы не путать.

И ему повезло. Ему не придется быть Пастернаком, кстати.

Я листала документ собаки и зачитывала подробности.

- Его предыдущий владелец был студентом американской литературы и кино, он купил его, пока учился. Но забрать его после окончания учебы не дали, и собака осталась в приюте.

Даже мне было сложно выговорить имя, не чувствуя себя глупо. Кто умудрился назвать этого мопса Лестатом?

- Тут записка прошлого владельца, - сказала я и вытащила сложенный листок из папки.

«Дорогой везунчик, новый хозяин мопса, прошу, заботься о моем темном лорде и хорошем друге Лестате. Прости за имя, я фанат Тома Круза, вампиры рулят. Что сказать? Уверяю, собака не буянит и не убивает по ночам, если это важно. Хотелось бы забрать его в Америку, но ему бы не понравился перелет, а родные убили бы меня. Он крутой, но готов проглотить все, что угодно, а еще он не любит плохую погоду, дождь и ветер. Он похож на картошку, да, но с юмором и храпит, как паровоз. Я предупреждал. Лучше купи беруши, понимаешь? Ты полюбишь его, а я буду скучать. Искренне твой, Том Джонс».

Воцарилась тишина, мы осознавали появление нового жителя, и тут заговорила мама:

- Ты купила одноухого мопса по имени Лестат, который раньше был у Тома Джонса.

- Нет, - сказала я. - Я не покупала его, а пожертвовала денег приюту.

- Я буду звать его Затычкой, - сказала бабушка и поднесла Лестату кусочек лита салата, он шумно его понюхал.

- Затычка?

- Это проще запомнить, чем Лештамп, - сказала она, протягивая ему помидор, и все исчезало в нем. Я начинала понимать, что имел в виду Том Джон насчет его аппетита. Я ее не исправляла, ведь знала, что она не запомнит его имя. Она будет кормить его с тарелки и вечно звать Затычкой, а он положил голову ей на колено и был не против.

- Думаю, стоит кормить его тем, что дали в приюте, - с сомнением сказала я.

Бабушка отмахнулась.

- Твой дед не кормил Красавца ничем, кроме нашей еды, и все было хорошо.

Отмечу, что Красавец, бульдог деда, был очень жирным и ленивым, он не мог расстаться с ним и попросил потом лондонского мастера сделать из него чучело. Когда оказалось, что призрак дедушки навеки привязан к кровати бабушки, четверым мужчинам пришлось нести чучело со стеклянным колпаком два этажа, чтобы тот не был разлучен с собакой, хоть их и разделяла смерть.

- Да, думаю, пора ему показать мою квартиру.

Боже, теперь я понимала, почему Том Джонс назвал его Лестатом. Может, днем он был спокойным, но ночью собака сходила с ума. Всего-то было 11 вечера, а он уже нагадил на ковер в гостиной, украл и съел кусок сыра, которого хватило бы семье, и крекеры с луком, и он продолжал гоняться за хвостиком, словно к нему прицепили колючку. Его не интересовала лежанка, что я купила ему, ему больше понравился диван или я. Он утомил и себя, и меня, и теперь катался на спине в другом конце дивана. Он пытался лечь ближе ко мне, но я запретила ему из-за его шума. Я не удивилась бы, если бы он схватил пульт и переключил фильм, что я смотрела. Я словно получила собачью версию Гомера Симпсона. Я не хотела быть его Мардж.

- Слушай, Лестат, - сказала я, и он оглянулся. - Нам с тобой нужно установить правила. И первое: ты остаешься на полу, а не на диване.

Диван уже был покрыт шерстью Лестата, а он был здесь всего шесть часов. Он, конечно, не сдвинулся.

- И насчет порчи ковра. Мы не гадим в доме. Это не вежливо.

Он, казалось, понял, что я хотела, потому что хрюкнул и слез с дивана. Я погладила его по голове и проследила, как он идет к лежанке. Мне было его отчасти жаль, пока он не присел на корточки. Я возмущенно бросила в него первое, что попало мне под руку, и это была газета, что я принесла из офиса почитать.