Мельранский мезальянс

— Я не выпускал вас из виду ни на минуту, — сиплый голос мельранца дрогнул. — В Черном замке мы держали Таллиса и Улиса на мушке. В любой момент готовы были выстрелить из плазменной пушки — ничем другим это заведение не пробьешь! Когда они на вас напали, я собирался это и сделать. Но… меня отговорили… парализатором. Я мог только смотреть, даже пальцы не шевелились. Но я послал тебе мысль, посоветовал бить током в голову. После того, как ты шарахнула меня на корабле, я еще часа два плохо ориентировался в пространстве, в глазах то и дело темнело. Я подумал — то, что надо, чтобы уйти невредимыми от этих тварей! Никто из мельранцев не знает о способностях индиго. Я надеялся на эффект неожиданности и оказался прав! — Рей расплылся в такой улыбке, что на секунду мне стало не по себе. — Но если бы они кого-то из вас достали… Не знаю! Я бы восстановился и разнес здание спецслужб по камушку, а заодно и полицейский участок! Они клялись мне, что ты ничем не рискуешь! — мельранец задохнулся, резко прижал меня, даже дышать стало тяжело, и продолжил — нерво и рвано. Голос его вздрагивал, уголки губ опустились. — Я вынужден был бессильно наблюдать за вашим бегством. Клейлисы и Рорри прочесывали все подряд, задействовали десятка три машин или больше. А мы двигались следом за вами следом — беззвучно, на невидимой полицейской машине. Если бы только нас было больше! Можно было попробовать вас отбить! Но мы и понятия не имели, что мезавцы вызовут целый отряд!

Связаться с полицией из района Черного замка невозможно, сами знаете. Попытаться позвонить из самого замка — рисковано. Преступникам могли сообщить о пришельцах. И они поторопились бы атаковать до прибытия подмоги. А против трех десятков машин, вооруженных как военные истребители, у нас не оставалось ни шанса. Полицейские очень просчитались, решив, что Клейлисы и Рорри ограничатся собственными силами. Возьмут на дело максимум две-три, ну четыре машины.

Когда эймердинино авто начало падать, мы поддержали его антигравитатором, дотянули до деревьев. Мы рассчитывали, что вы спрячетесь в лесу. Там искать бессмысленно — многие километры труднопроходимых чащоб не прочешешь и за несколько суток.

Ну и натерпелся же я страха, когда на вас напал кропот! От ужаса я даже смог частично двигаться, по крайней мере, ползти! Я почти выпрыгнул из машины, к вам, чтобы сразиться со зверем. Но меня парализовали вторично, — последнюю фразу Рей почти прорычал и обнял так сильно, что ребра заныли. — Полицейские держали зверя на мушке, на случай, если трюк с самкой не сработает — все же брачный период давно прошел. Мы почти решили стрелять. Хотя это могло привлечь к вам внимание Клейлисов и Рорри. Лазерные ружья палят беззвучно, но зверь явно не будет умирать тихо, его вой услышат, поймут, догадаются. Да и раненый, едва живой кропот мог со злости разодрать вас на части. А убить его вот так сразу, наповал, через густые кроны почти невозможно. Потребовалась бы очередь, которую тоже не сложно заметить. Но мы почти решились — отбить вас, а затем принять бой. Остреливаться, давая вам шанс уйти. Я думал, умру от страха… за тебя… за вас… — Рей нахмурился, кивая на стремительно уплывающий назад полицейский участок. — Никогда им этого не прощу! Надо принять закон, запретить полицейским использовать парализаторы, если им не грозит опасность. Разошлись, сыщики чертовы!

Рей говорил что-то еще, а я прильнула к его груди, спряталась там от всех бед и наслаждалась тем, что мы снова вместе.

Он здесь, он жив, и он со мной. Не там, где-то, далекий и непонятный. А вот, прямо тут — горячий, возбужденный, взволнованный. И он все время нам помогал! Теперь я не подозревала это, не воображала, знала наверняка.

В груди разлилось ликование, в животе стало тепло. Я почти не воспринимала рассказ Рея о том, что же случилось дальше.

О том, как враги обстреливали нас, а полицейские взорвали все три «машины-истребителя». О том, как Рею вкололи антипарализатор и он врезал «по морде» всем тем, кто его обездвижил.

Все это оставалось на границе восприятия, в сладком мареве. В груди счастливо билось сердце и хотелось обнять целый мир, расцеловать всех и каждого за то, что снова так счастлива.

* * *

Пока мы ехали в замок, Эймердина засыпала Рея вопросами. Он не успевал отвечать на один, как уже не успевал отвечать на другой, но не переставал прижимать меня к себе, не отпуская ни на миг. Я нежилась в его объятиях и уже совершенно не тушевалась признаков страсти и желания мельранца.

Эймердину они не смущали тоже. Как ни удивительно, великосветские инопланетники очень просто относились к таким вещам.

Хотя, наверное, так и должно быть. С их-то страстной натурой.

Рей рассказывал азартно, эмоционально и было видно — насколько тяжело ему пришлось наблюдать за нашими переживаниями, мытарствами со стороны. Не иметь возможности ничего предпринять, броситься на помощь.