Мемуары

В Мальнате также стоял австрийский корпус, и нельзя было двигаться по дороге, ведущей из Варезе на Комо. Пришлось воспользоваться горными тропинками. Однако благодаря хорошим проводникам, предоставленным мэром Арчизате, нам удалось совершить этот переход, хотя дождь лил как из ведра, ни на минуту не прекращаясь. Новое испытание для выносливости и мужества моих бедных бойцов. Наш путь проходил неподалеку от Мальнаты, но непогода так разыгралась, что мы не боялись натолкнуться на австрийских дозорных. Наша колонна растянулась. Правда, я пытался остановить передовые части, но безуспешно. Только на марше бедные солдаты могли устоять против холода и ненастной погоды. Поход был утомительный и тяжелый. Взбухшие ручьи и потоки воды затрудняли наш переход через них. Особенно туго приходилось обозу и хвосту колонны.

Наконец мы достигли Комо. Добрейшее население встретило наших стрелков с обычным радушием. Мы скоро позабыли о наших мытарствах в пути. Наше появление в Комо было как раз вовремя, ибо окрестное население уже начало беспокоиться о нашем отсутствии. Австрийцы и их прихвостни священники, мастаки лгать, уже распустили нелепые слухи и с особенным искусством внушали населению, что по всем направлениям двигаются вражеские полки. Власти перекочевали на озеро, а некоторые оставленные мною перед отбытием в Лавено отряды также отступили. Раненых эвакуировали в Менаджо, что было крайне неудобно. Все это напугало население, если бы за время нашего отсутствия в Комо подошел хотя бы незначительный вражеский отряд, все снова перешло бы в руки австрийцев.

Храбрая и миловидная девушка, появившаяся передо мной, как видение, на дороге из Рубароло в Варезе, когда я направлялся со своей бригадой в этот город, чтобы атаковать Урбана, сообщила мне о происходящем. Это прелестное создание убежало из Комо, чтобы рассказать мне о создавшемся там ужасном положении и поторопить с возвращением в Комо. Там мы подумали об организации в окрестностях защиты всех наших важных и опорных позиций. Население живо откликнулось. Сражение при Мадженте в те дни резко изменило положение вещей[265]. Эта битва — в этом нет ничего удивительного — подняла общее настроение и облегчила наши действия, меж тем как положение нашего противника Урбана в Варезе стало критическим. Будь у нас на несколько тысяч человек больше, мы бы заставили его сложить оружие. В это время моя бригада насчитывала примерно две тысячи боеспособных человек. Я, разумеется, не мог рискнуть и броситься, чтобы преградить дорогу врагу, численно нас превосходящему.

Однажды утром я решил занять позицию над дорогой, по которой Урбан должен был двигаться на Монцу. Впрочем я быстро отказался от этого намерения по многим соображениям, главным образом потому, что Урбан, узнав, что нам известно о его передвижении к Монца, повернул бы на Комо, а эта дорога была для нас со всех точек зрения гораздо важнее и безопаснее.

После того, как мы стали хозяевами озера Комо, не было ни одного местечка на озере, где не был бы спущен ненавистный австрийский флаг и не поднят наш трехцветный. Важный город Лекко открывал нам дорогу на Вальтелину, а также на восток — в Бергамо и Брешию — города, с которыми наш мужественный Габриэле Камоцци наладил уже тесную связь. Он обладал тем чудесным характером, которыми так богата Италия эпохи Рисорджименто.

Встретиться с таким характером — всегда счастье. В торжественный час он проявляется совершенно особым образом. В первый раз я встретился с Камоцци в Бергамо. Я полюбил его лицо, симпатичное, открытое и решительное. Наше тяготение друг к другу было взаимным, ибо позднее именно Камоцци предложил мне десять тысяч лир, чтобы улучшить мое положение.

Ко времени битвы при Новаре Камоцци собрал у Бергамо триста или четыреста бойцов, среди них было много местных крестьян. Он повел их на помощь Брешии, городу-герою, жители (которого, имея лишь ножи, бились против многочисленных вооруженных до зубов австрийских солдат и продержались несколько дней.

Разве это не высокий пример? Если бы ему последовали все города Италии, то мы проучили бы дерзких соседей и доказали, что наша земля перестала быть местом их отдыха и что нет на свете силы, которая могла бы покорить Италию, имеющую таких сыновей!

О, да! Камоцци двигался один со своими бойцами на помощь мужественному населению Брешии. Как прекрасен был этот порыв, это отважное стремление ободрить, защитить погибающих и сражающихся братьев или в крайнем случае разделить их злосчастную судьбу! Я был вдалеке, когда узнал все о Камоции и, растроганный, проникся к нему восхищением и уважением.

Ныне (1872 г.) Италия может не бояться нашествия чужеземцев. Нацию, которая может вооружить более двух миллионов граждан, никакая сила не одолеет! Однако надо брать пример с отважных бергамазцев. Габриэле Камоцци, как я уже говорил, поддерживал связь с Бергамо и со всей округой. Излишне говорить, сколь ценным было для меня содействие этого доблестного соратника.