Мемуары

Я с нетерпением дожидалась момента, когда я приеду в свое имение в Калужской губернии. Я хотела увидать место, где прошло мое детство и где погребены останки моей дорогой матери. Подходя к старому саду, я увидала между деревьев церковь и памятник из белых камней. Он помещался напротив алтаря и был окружен вишневыми деревьями. Я побежала туда с детьми; мы упали на колени, и то, что я испытала, невыразимо. Бог был в моей душе, и мои чувства все были проникнуты мыслью о матери; представление об этом часто встает в моем воспоминании. Сыновняя любовь соединяет много чувств.

Мы проехали потом через Владимирскую губернию: прелестная и плодородная местность. Оттуда до Нижнего Новгорода дорога великолепна. Я осматривала этот город с г-жой де Тарант, жадно стремившейся все узнать, и я думала о странностях судьбы, заставившей статс-даму французского двора путешествовать по берегам Волги. Наконец мы приехали в имение моего мужа²⁾.

Мы ехали по дороге, проходившей через хлебные поля; все дышало довольством, и отражение золотистых снопов представляло веселую картину. Крестьяне при нашем появлении выражали трогательную радость. Они были богаты и счастливы. Г-жа де Тарант радовалась за хозяина при виде счастья его слуг. Мы в течение нескольких месяцев вели тихую и спокойную жизнь. Г-жа де Тарант проходила полный курс земледелия, осматривала вместе с мужем имение и писала обо всем матери. Мы ездили на знаменитую Макарьевскую ярмарку, бывавшую каждый год в семи верстах от одной из наших деревень.

Мы ночевали в деревне, расположенной на берегу Волги, в местности, покрытой лесом и очень живописной. Мы остановились в красивом доме одного из наших крестьян, и вечером я видела на реке много барок. Некоторые из них, особенной длины, принадлежали сибирякам. Они бросили якорь под нашими окнами, и я была свидетельницей сцены, совершенно новой для меня. На барках находились и христиане, и магометане; их разделяла белая занавеска. На одном конце каждой барки был флаг с изображением креста, а на другом — флаг с изображением полумесяца. Христиане молились молча; магометане кричали «Аллах» и кривлялись.

Мы отплыли на следующий день на нашей лодке; гребцами были двенадцать из наших крестьян. На них были красные рубашки, что придавало нам праздничный вид. Ярмарка расположилась на правом берегу Волги в песчаной равнине. Это место можно было принять за морской порт: вся река была покрыта кораблями, украшенными флагами. Впоследствии там многое переменилось, но тогда все лавки помещались в палатках, разделенных на много отделений, и все было украшено зеленью. Одна из палаток, более просторная, чем другие, представляла салон, убранный зеркалами. Это были магазины мод, торговавшие товарами, забракованными в больших городах. Провинциальные дамы просто жили там, примеряя платья и шляпы на глазах у прохожих.

Большое число торговцев, приехавших из различных губерний, каждый в местном костюме, были разбросаны там и здесь; их правильные черты лица напоминали древнюю Грецию, представляя прекрасную модель для художника. Особенно много было азиатов с богатыми товарами, выставленными в изобилии; шали, драгоценные камни, жемчуг придавали пышный вид их странным палаткам. Палатки, выстроенные параллельно, были покрыты сверху цветным холстом, так что получались длинные коридоры.

На следующий день после нашего приезда в Макарьев к нам присоединилась г-жа Свечина. Она добра и умна, и мы считали ее своим другом. Она приехала со своим мужем и его сестрой; она поместилась в том же доме, где и мы, и мы прожили там десять дней. Потом , мы вернулись в свое имение, и г-жа Свечина очень приятно провела там три недели. Она совершила небольшое путешествие в Казань вместе с г-жой де Тарант, бывшей от нее в восхищении. Дорогой они проезжали через дубовый лес, тянувшийся на сорок верст.

Возвращаясь в Петербург, мы опять сделали остановку в Москве, Наше путешествие кончилось в октябре месяце. Наш дом был совершенно исправлен; несмотря на всю быстроту, с которой это было сделано, его не могли меблировать раньше нашего возвращения. Пока же мы поместились в первом этаже, и у меня было общее помещение с г-жой де Тарант.

Я приближаюсь к интересной эпохе в моей жизни. Императрица Елизавета была на последнем месяце беременности. Я молилась Богу за ее счастливое разрешение от бремени, не позволяя себе желать ничего большего; но публика .ждала с нетерпением родов и желала наследника. Второго ноября мы крепко спали, когда нас разбудил пушечный выстрел. У нас вырвались радостные восклицания, и г-жа де Тарант прибежала ко мне, чтобы обнять меня и смешать свои слезы с моими.

Несмотря на наше волнение, мы считали количество выстрелов и думали, что Императрица родила сына, но мы ошиблись. Все-таки я была рада: у нее был ребенок. В первый раз я пожалела, что мой муж не был при дворе и не мог ничего узнать про нее.

Мы провели с г-жой де Тарант остальную часть утра в разговорах об этом счастливом событии. Она так полно разделяла мои чувства, что я вдвойне чувствовала их цену.