Мемуары

Сей великий и мудрый государь, войдя в Париж победителем и триумфатором, дал позволение продолжать заседать и отправлять свои обязанности Парламенту ⁵⁴¹ — тому Парламенту, который в дни величайшей смуты в государстве вопреки воле и приказаниям монарха оставался в Париже; в тот же день Король велел обнародовать во Дворце Правосудия всеобщую амнистию; можно подумать, государь этот опасался, что милосердие его не будет полным, если он не объявит ее во всеуслышание в том самом месте, где, бывало, не оказывали должного уважения и повиновения его воле. Но следует признать, что Провидение особливо позаботилось увенчать его терпимость и справедливость, ибо власть его, подвергшаяся столь жестоким ударам и почти уже поверженная, вновь укрепилась благодаря его осмотрительности и великодушию и сделалась такой прочной, какой не бывала никогда власть его предшественников.

Если бы я не боялся дать хотя бы малейший повод думать, будто я хочу оскорбить сравнением с неистовым веком, который посягал на монархию, так сказать, на самом ее троне ⁵⁴², нынешние времена, когда в помыслах Ваших подданных не было ничего даже отдаленно с этим схожего, я сказал бы Вам, Государь, то, что, по моему разумению, следует повторять Вашему Величеству во всех случаях его жизни: Вы, без сомнения, пойдете по стопам великого монарха и окажете великому городу, граждане которого готовы с восторгом отдать Вам всю свою кровь до последней капли, милосердие не меньшее, нежели Великий Генрих оказал своим мятежным подданным, которые хотели отнять у него корону и покушались на его жизнь.

Я имею, Государь, право особенное, семейственное призвать Вас следовать сему примеру. Во время знаменитой встречи в Сент-Антуанском аббатстве, в предместье Парижа, король Генрих Великий сказал кардиналу де Гонди, что он решил не обращать внимания ни на какие мелочные формы в деле, в котором важно одно лишь заключение мира ⁵⁴³. Вздумай я украсить эту речь перлами собственного красноречия, это означало бы, что я не оценил по достоинству ее величие: я довольствуюсь тем, что в точности передаю Вашему Величеству ее смысл, и передаю его с тем же чувством, с каким внял ему кардинал де Гонди.

Таким образом, Государь, подражая осмотрительности и терпимости этого великого монарха, Вы станете царствовать подобно самому Всевышнему, ибо власть Ваша не будет знать иных пределов, кроме тех, какие она сама поставит себе, руководясь правилами разума и справедливости. Таким образом Вы надежно укрепите королевскую власть, которая служит истинным залогом покоя, безопасности и благоденствия Ваших народов. Таким образом Вы соедините сердца Ваших подданных, раздираемых принадлежностью к различным партиям, которых распри могут быть лишь пагубны для короны. Таким образом Вы соедините все Ваши верховные палаты в том самом месте, где они столь горячо и столь славно поддерживали права Ваших предков. Таким образом Вы соедините королевскую семью. Таким образом в совете Вашем и во главе Вашей армии будет стоять герцог Орлеанский, чья опытность, терпимость и совершенное бескорыстие могут быть столь полезны и уже так необходимы для управления Вашим государством. Таким образом с Вами будет принц де Конде, столь способный содействовать Вашим победам.

Когда мы думаем, Государь, что довольно одного мгновения, чтобы свершились все эти благотворные перемены, но притом думаем, что мгновение это все еще не настало, нас охватывает чувство, в котором горе мешается с радостью, надежда — со страхом. Отчего не положить конец бедам, если препоной этому служат ныне всего лишь какие-то ничтожные формальности, которыми можно вмиг пренебречь? Отчего эти беды уже не пришли к концу, если не оттого, что Божье правосудие, быть может, захотело покарать наши грехи и преступления злосчастиями, которые нам приходится терпеть вопреки интересам политики, даже той, какую дано вершить людям? Ваш долг, Государь, деяниями благочестия и справедливости предупредить кары небесные, грозящие королевству, которому Вы — отец. Ваш долг, Государь, остановить надежным и скорым миром чудовищные святотатства, которые бесчестят землю и навлекают на нее громы небесные; Вы должны сделать это как христианин, Вы должны сделать это как Король.

Великий архиепископ Миланский обратил однажды подобные слова к величайшему из христианских императоров по случаю происшествий, менее важных, нежели нынешние, и не столь противных велениям Божиим ⁵⁴⁴. Церковь Парижская пришла к Вам сегодня с этими словами, имея к тому более причин и, дай Бог, чтобы с таким же успехом! Да внушит Господь Вашему Величеству решимость применить то быстрое и спасительное средство, коим станет возвращение Ваше в Париж и о коем мы просим Вас, Государь, со всей почтительностью, подобающей Вашим верным подданным, но и со всеми теми чувствами, какие должны испытывать сердца, жаждущие послужить истинной пользе Вашего Величества и спокойствию Вашего королевства.