Мемуары белого медведя

Кухня мне быстро наскучила, я перешла в комнату, где стояли телевизор и стул. Я аккуратно опустилась на стул, он тотчас затрещал, одна из его ножек подломилась. К комнате примыкала ванная, крохотная, как в вагончике бродячего цирка. Я сполоснулась ледяной водой и вышла из ванной, не обсушившись. По коридору поползла лужа. Я стряхнула с себя воду, легла в кровать и вдруг рассмеялась, вспомнив сказку про трех медведей: сварили однажды три медведя похлебку и пошли гулять. Пока их не было, в дом забрела девочка. Она съела похлебку, сломала стул, легла в кровать и уснула. Вернулись медведи домой и удивились — почему миска пуста, почему стул сломан? Посмотрели на кровать, а в ней девочка спит. Та проснулась, перепугалась, выпрыгнула из кровати и убежала, а возмущенные медведи остались одни. Я почувствовала себя девочкой из этой сказки. «Что мне делать, если сейчас те три медведя вернутся с прогулки?» — размышляла я.

Но не три медведя, а один Вольфганг вернулся на следующий день, чтобы узнать, как я обживаюсь в новой квартире.

— Как у нас дела сегодня? — спросил он.

— Чувствую себя девочкой из детской книги про медвежонка.

— Про какого медвежонка? Винни-Пуха или, может быть, Паддингтона?

Ни одного из этих медвежат я не знала.

— Нет, про трех медведей. Лев Толстой!

— Впервые слышу о такой книге, — отозвался Вольфганг.

Между нами образовалась ледяная завеса. Лед кажется прочной материей, однако быстро тает, если нагревается от тепла живого тела. Я шутливо, но твердо положила лапу на плечо Вольфганга, тот на удивление ловко высвободился, сделал суровое лицо и проговорил:

— Я принес вам бумагу и ручку. Мы очень хотим, чтобы вы продолжили работу над своим произведением. Ее необходимо начать как можно скорее и закончить как можно раньше. Вознаграждение мы вам гарантируем.

Изо рта Вольфганга пахло ложью. Есть разные виды лжи, каждый из них пахнет по-своему. В данном случае пахло подозрительно — скорее всего, Вольфганг передавал не собственные мысли, а слова своего начальника. Вольфганг был лжецом, однако, к счастью, он был пока что молодым лжецом. Запах выдавал, что он еще ребенок, а запах не врет. Я шутливо толкнула Вольфганга, он не отреагировал, и я толкнула его снова. Он поджал губы и крикнул: «Прекрати!», однако не мог сдержать ребяческого желания побороться со мной. Я аккуратно бросила его на пол, стараясь, чтобы он не сильно ушибся. Пока мы играли, запах лжи выветрился из его тела.

Вскоре мой желудок стянуло голодом, я забыла о Вольфганге, побежала в кухню и распахнула холодильник. Лосося там не было, да я и так это знала. Вольфганг вошел следом и увидел пустые полки холодильника.

— Получается, я зря боялся, что вкус лосося тебе не понравится, — весело хмыкнул он, вероятно надеясь скрыть свой ужас под непринужденным тоном.

На следующий день Вольфганг снова навестил меня, хотя я не просила об этом.

— Как у нас дела сегодня? — осведомился он, лихорадочно моргая и слегка запинаясь.

— Не очень хорошо.

Я не умела улыбаться и потому часто производила ошибочное впечатление. Вольфганг боязливо посмотрел на меня и спросил:

— Не очень хорошо? А что случилось?

— От голода я становлюсь больной.

Не знал, что голод — это болезнь.

Я уже размышляла на эту тему. В сущности говоря, заболеть я не могу. Когда-то мне рассказывали, что болезнь представляет собой театральную роль для конторских служащих, которые не осмеливаются играть в других спектаклях и потому по понедельникам, когда им ни капельки не хочется тащиться на работу, примеряют эту роль на себя. Лично я не болела никогда в жизни.

— Чем ты занималась вчера вечером?

— Сидела за письменным столом, но не смогла написать ни строчки.

Глаза Вольфганга на мгновение блеснули льдом.

— Не торопись! Если слишком спешить, начнешь нервничать, а из этого ничего хорошего не выйдет.

От него опять запахло ложью, и меня бросило в озноб. Он сказал:

— Голод — не лучший друг вдохновения. Пойдем за покупками!

— У меня нет денег.

— Тогда мы откроем на твое имя банковский счет. Кстати, наш начальник сразу предложил сделать это.

По пути к банку мы прошли мимо двух огромных слонов, которые стояли у обочины. Они были сделаны из чего-то серого — похоже, из бетона.

— Там что, цирк?

— Нет, это ворота зоопарка.

— За воротами живут бетонные звери?

— Нет! В зоопарке обитает множество настоящих зверей. Они живут на больших огороженных участках земли.

— А есть там львы, леопарды, лошади?

— Да. Более сотни различных видов зверей.

У меня пересохло во рту.