Мемуары белого медведя

Позже я выяснила, почему Панкову так срочно потребовался новый номер: в подарок от Советского Союза наш цирк получил девять белых медведей. Раньше нам еще не делали столь щедрых подарков. Все недоумевали, почему великая держава решила так осчастливить маленького немецкого соседа. Вероятно, даритель боялся, что одариваемый скоро покинет его и переметнется к своему экс-партнеру, Западной Германии. Или же хотел конкурировать с азиатским соседом, который быстро расширял круг своих друзей, раздаривая панд. Какой бы ни была подоплека, а белых медведей навязали именно нашему цирку, и именно нашему цирку предстояло что-то делать с этим подарком.

Если тебя угостили пирожным, его нужно съесть как можно скорее. Если преподнесли картину, ее следует повесить на стену. Таковы правила хорошего тона, которые должен соблюдать одариваемый. Девять белых медведей были не объектами для созерцания, а дипломированными танцорами. В сопроводительном письме говорилось, что они с отличием закончили институт искусств в Ленинграде и могут выступать хоть в театре. К следующему приезду кремлевской делегации ведомственное начальство поручило Панкову подготовить достойную программу, гвоздем которой станут девять белых медведей. Землетрясение и грозу предсказать сложно, не менее сложным было угадать, когда ожидать визита из Кремля. Панков запаниковал: номер с белыми медведями следовало поставить в кратчайшие сроки.

Услышав словосочетание «белый медведь», я вспомнила не только о медведе с вредным нравом, которого пыталась ввести в ансамбль хищников, но и о медведице из одного детского театра. Она была актрисой. Если не ошибаюсь, ее звали Тоска. Благодаря профессиональным связям я раздобыла контрамарку и пошла в тот театр. Прежде я ничего не знала об этой Тоске, но, заняв место в зрительном зале и дожидаясь начала спектакля, услышала, как супружеская пара рядом со мной говорит о ней.

По их словам, Тоска с отличием закончила балетную школу, но не получила роли ни в одной постановке, даже в «Лебедином озере». В настоящее время она играла в детских спектаклях. Ее мать была знаменитостью, иммигрировала из Канады в ГДР и написала автобиографию. К сожалению, книга распродана уже давно, никто ее не читал. Скорее всего, это просто легенда.

Сидя в первом ряду, я буквально обмерла, когда на сцене появилось огромное существо, такое белое и мягкое. Я в жизни не видела ничего подобного: Тоска представляла собой сгусток жизни, легкий и воздушный, но при этом дарящий ощущение весомой теплой плоти.

У Тоски не было реплик в спектакле, однако ее язык иногда двигался. Я пристально смотрела на ее рот, почти забывая дышать, мне становилось все яснее, что она хочет что-то сказать, но я не могла понять ее. Освещение на сцене было прогрессивным для тех времен. Кулисы в виде северного сияния то и дело направляли на нас волны таинственного света. В его отблесках цвет Тоскиной шкуры менялся от оттенка слоновой кости к мраморному и морозно-белому. За время представления наши взгляды встретились четыре раза.

К нашему удивлению, уже через неделю после прибытия в цирк девять белых медведей основали профсоюз. В не самой церемонной форме они изложили Панкову свои требования, а после того, как он проигнорировал их, начали забастовку.

Белые медведи свободно изъяснялись по-немецки на политические темы. Из их пастей я слышала новые термины, вероятно составлявшие часть лексикона активистов рабочего движения. В их требованиях не было ничего типично медвежьего: оплата сверхурочного труда; ежемесячный трехдневный отпуск для женщин; столовая, где всегда есть в наличии свежее мясо и североморский фукус; душевая с ледяной водой; кондиционер и библиотека. Хотя люди тоже не отказались бы от пользования душем или столовой, у них недоставало мужества выдвинуть Панкову подобные условия. Мы были так загнаны круглосуточной работой, что давно позабыли содержание своих трудовых договоров.

Панков побагровел от ярости, когда представитель профсоюза зачитал ему список требований.

— Душевая! Столовая! Вы шутите?! Вы можете спокойно обливаться холодной водой где-нибудь на улице. И свой глупый фукус можете есть, сколько вам угодно. Ко мне это не имеет никакого отношения! И вообще, кто втемяшил вам в голову, что тут можно бастовать? Наша страна — это страна рабочих. Поэтому у нас нет забастовок. Ясно вам?

Будучи в душе средневековым человеком, Панков считал, что у медведей, как и у рабов, прав нет. Тем не менее в его мозге сохранились пережитки интеллектуальной слабости: он отверг все медвежьи требования, однако пообещал, что устроит мини-библиотеку. Медведи из большой страны не привыкли идти на компромиссы с маленькой страной. Они даже не подумали прекращать забастовку и благодарить Панкова за будущую библиотеку.