Мемуары Дьявола

Меня сразу же отвели в городскую тюрьму. Полицейский, которому поручили мой арест, оказался довольно любезным человеком, чтобы понять, что мое предварительное заключение не должно быть более невыносимым, чем то, к которому может приговорить меня суд. Он не мог изменить ради меня назначение зданий, в которых проходило предварительное заключение, и спросил, не желаю ли я занять одиночную камеру в той части, где размещаются тихие умалишенные женщины, встреча с которыми не представляет никакой опасности. Между безумием и преступлением, между женщинами, потерявшими рассудок, и женщинами, потерявшими всякую скромность, между бессмысленными речами первых и непристойной бранью вторых я, ни минуты не колеблясь, сделала выбор и последовала совету полицейского. Меня разместили в соответствии с моим пожеланием, и я смогла подумать над моим положением и написать отцу, чтобы поставить его в известность. На следующий день я не захотела выходить, я видела в окно умалишенных женщин, которые бродили, как привидения, дурацкой походкой, с застывшим или блуждающим взором, напевая, разговаривая, жестикулируя, одна из них надела на голову венок из прошлогодней травы, как бы собираясь на бал, другая повесила на пояс букет новобрачной, чтобы пойти к алтарю, третья качала на руках небольшое полешко, напевая ему нежные песенки, прикладывала его к груди, называла дитяткой; глядя на нее, я расплакалась.

Вскоре я поняла, что не узнаю ничего об усилиях маленькой нищенки, которые она будет предпринимать, чтобы добраться до меня, если не стану общаться, по крайней мере, с надзирательницами, которые свободно передвигаются по всей огромной тюрьме.

Я спустилась во двор и подошла к одной из них, она согласилась пойти узнать, не искала ли меня девочка, которой я обещала защиту и помощь.

Эта женщина знала, за что меня арестовали, она знала мое имя и понимала, что я смогу щедро отблагодарить ее за любезность, поэтому она быстро удалилась, попросив меня подождать.

Я села в уголке обширного двора, отведенного для прогулок умалишенных, но старалась не смотреть на них, избегая их взглядов, как вдруг обнаружила, что две женщины, разместившись неподалеку, со странным любопытством разглядывают меня. Обе были очень красивы, но одна уже поблекла под тяжестью лет и невзгод, другая же, напротив, несмотря на подавленность, отличалась прекрасным здоровым видом.

Она особенно поразила меня, потому что ее лицо показалось мне знакомым, и в то же время она как будто тоже пыталась вспомнить мое лицо. Это взаимное всматривание длилось несколько минут, и, наверное, я подошла бы к этим женщинам, подталкиваемая инстинктивной жалостью, но вернулась надзирательница и сказала, что действительно маленькая нищая приходила меня искать, однако, поскольку мой муж приказал никого ко мне не пускать, девочку прогнали.

Эта беда, а в моем положении это было настоящей бедой, заставила меня забыть о двух женщинах, которые продолжали наблюдать за мной, и я вернулась в мою убогую камеру, потеряв всякую надежду узнать, что с вами сталось.

Едва я вошла к себе, как через прутья решетки на моем окне увидела, что одна из женщин, та, которая показалась мне знакомой, живо расспрашивает надзирательницу, с которой я только что рассталась. Несмотря на глубокое отчаяние, которое угнетало меня, ее любопытство возбудило мое, но не настолько, чтобы я захотела немедленно его удовлетворить. Кроме того, мои мысли были полны вами, Арман, я думала о нашей столь нежданной встрече, о нашей неслыханной любви, о нашем столь коротком счастье и о горе, которое свалилось на нас так скоро.

Увижу ли я вас, Арман? Рок, который как будто преследует вас, не распространяется ли на всех, кто к вам приближается? Я боюсь его, но он меня не остановит, какой-то тайный голос говорит мне, что я любила вас так, как должна была любить, и что со мной вы были бы счастливы. Слишком самонадеянно, да, Арман? Но я чувствую, что принадлежу вам полностью, хотя всего мгновение была вашей, преследуемая, заключенная как падшая женщина, я до сих пор чувствую, что готова отдать вам всю мою жизнь, свободу, репутацию, я не могу запретить себе думать, что судьбой, которая так стремительно и крепко соединилась с вашей, мне предназначено служить вам сестрой, подругой и опорой.

Слепой старик, к своему счастью, встретил на дороге юную нищенку, и та стала его поводырем, так и я оказалась на вашем пути, чтобы протянуть вам руку. Как жаль, что мы встретились поздно! Простите меня, Арман, простите, что я все время говорю о себе, но вы должны знать, что я стала вашей иначе, чем отдалась бы любому другому, кто захотел бы оказаться на вашем месте. Теперь я могу об этом сказать. Первое слово, с которым вы обратились ко мне, врезалось в мою жизнь, такую спокойную и смиренную, как камень, брошенный в гладкую и прозрачную воду: ваше ничего не значащее слово смутило меня, что-то подсказало моему сердцу: «Берегись!»