Мемуары дьявола

«Милорд хочет сказать вам, что не понимает по-французски, — поспешно пришел на помощь незнакомец, — но я переведу ваш вопрос».

И он повторил лорду Ладни слова Эжени, спрашивавшей, не вернулся ли Артур в Англию. Старик быстро обернулся к ней, вскрикнув:

«Who is she?»

«Он спрашивает, кто вы и откуда, сударыня?» — сказал щеголь, смягчая вежливым тоном обращение строгого лорда.

«Я француженка, сударь, а зовут меня Эжени».

Старик, безусловно, разобрав это имя, резко выпрямился, что-то крича и явно угрожая бедной девушке. Поскольку она могла лишь по жестам догадываться о том, что в ее адрес высказываются не очень-то лицеприятные вещи, она в страхе шагнула поближе к неизвестному, который не знал, как успокоить старика, — по крайней мере, он мог выслушать ее и, может быть, понять. Она чуть ли не бросилась ему на грудь, закричав в свою очередь:

«Но я ни в чем не виновата, сударь! Я не виновата!»

Лорд Ладни на глазах раздувался от гнева.

«Успокойтесь, — сказал Эжени незнакомец, — он думает, что это вы в течение трех месяцев не давали его сыну вернуться…»

«Но вот уже три месяца, как я в Лондоне», — ответила она.

И пока незнакомец повторял ее слова старому лорду, Эжени послышалось в непонятной английской речи так хорошо знакомое ей имя Терезы. Лорд внезапно утихомирился и, взглянув на девушку уже не столь яростными глазами, произнес несколько слов и вышел из гостиной.

«Лорд Ладни поручил мне извиниться перед вами, сударыня, — сказал незнакомец, — он принял вас за ту девицу, которая удерживала Артура в Париже гораздо долее, чем ему было позволено там оставаться; но я рассеял его заблуждения, ибо знаю, что ту персону звали по-другому».

«Уж не Терезой ли?» — живо спросила Эжени.

«Да, Терезой. По меньшей мере именно так называл ее Артур».

«Так он в Лондоне?»

«Да, вот уже целую неделю».

«И где он живет?»

«В Ковент-Гардене{292}, №…»

«О! Спасибо, я пойду к нему, пойду, пойду», — в отчаянии повторила она несколько раз.

«Вы позволите мне проводить вас?»

От расстройства Эжени приняла это предложение, не подумав о возможных последствиях такого шага. Возможно, если бы у выхода из особняка она встретила англичанку, которая пришла сюда вместе с ней, то сообразила бы, что у нее есть более подходящий проводник, чем незнакомый мужчина; но новая подружка, утомленная долгим ожиданием, ушла, и Эжени поднялась в ожидавший знатного господина экипаж. Всю дорогу бедная девушка задыхалась от слез и рыданий и потому не могла заметить, с каким смущенным любопытством и радостью сатира в глазах рассматривал ее спутник. Наконец они подъехали к дому Артура. После сильных и уверенных ударов молотка, говорящих о визите важной персоны, двери распахнулись мгновенно. Незнакомец, поддерживая Эжени за руку, быстро прошел мимо слуг, поднялся на второй этаж и, резко открыв дверь в гостиную, сказал уютно расположившемуся на диванчике спиной к двери и с газетой в руках Артуру:

«Артур, я привел к вам одного человека, который спрашивал о вас у лорда Ладни».

Юноша приподнялся, не оборачиваясь, и ответил беззаботно:

«Не иначе, как вы взяли под свое покровительство одного из моих надоедливых кредиторов, милорд? Вы вполне способны сыграть со мной подобную злую шутку».

«Это я, Артур», — тихо произнесла Эжени.

На ее голос Артур наконец-то повернулся; взглянув на нее, словно на пустое место, он продолжал, приглаживая волосы перед зеркалом:

«В таком случае встреча не столь неприятна. Ну-с, мисс, и что же? Вы что-то хотели?»

В изумленных глазах девушки, смотревшей на Артура, можно было прочитать, что она не совсем уверена в реальности происходящего.

«Будьте так любезны, поторопитесь, — усмехнулся Артур, — а то меня ждут к завтраку в одном месте. Так что же вам нужно от меня, мисс?»

«Мне… что мне нужно: Артур… Но… Вы забыли, кто я? И что вы со мной сделали? А ребенок…»

«О, наверное, он будет похож на своего братика», — произнес Артур, ковыряя в зубах.

«Братика? Что вы сказали, милорд?»

«Да-да, такой прелестный младенец, доложу я вам».

«Вы, верно, с ума сошли, милорд, — ахнула Эжени, — или я не в своем уме. О каком еще младенце вы говорите?»

«О рожденном тридцатого марта тысяча восемьсот четырнадцатого года в той самой комнате, в которой полгода спустя я имел несчастье подло покуситься на вашу драгоценную невинность».

Это несправедливое обвинение, страшно полоснув Эжени прямо по сердцу, придало ей в то же время некоторые силы. Казалось, оно оживило ее гибнущий разум. Она поняла всю серьезность возводимой на нее напраслины, но словно обезумела перед столь чудовищной, необоснованной и несправедливой жестокостью. И, будто озаренная клеветой, она воскликнула:

«А-а! Знаю я, откуда все идет, это Тереза! Она посмела вам сказать…»

«И не только Тереза. Есть еще свидетель, который все видел и знает… Это госпожа Боден».