Мемуары дьявола

— Послушай, — сказал барон, — я решил отдать тебе двенадцать часов из моего дня, сделай так, чтобы, когда они истекут, я уже знал, что заставило госпожу де Серни задержаться на постоялом дворе, почему она заболела и не смогла приехать ко мне. Тогда ты заберешь тридцать дней моей жизни, которые принадлежат тебе, и освободишь меня, как обещал.

— Договорились, — ответил Дьявол и продолжил: — Итак, Анри Донзо и госпожа де Серни встретились у ворот замка, первого выставили за дверь, второй запретили входить. Они не были знакомы, но оба находились в крайнем раздражении от наглости новой хозяйки замка, так что Анри Донзо позволил себе поделиться своим недовольством с госпожой де Серни, а госпожа де Серни поинтересовалась у него, кто та женщина, которая разговаривала с ней так грубо и оскорбительно.

«Это последняя из тварей! — вскричал Анри. — Она бежала из Парижа с неким графом де Серни, и тот дорого заплатил мне за похищение этой чертовки».

Ты знаешь, хозяин, что госпожа де Серни не из тех женщин, которые продолжают начатый в подобном тоне и в подобных выражениях разговор. Но случай давал ей возможность узнать, с кем путешествовал ее муж, и она решилась стерпеть общество незнакомца. Она добралась до замка в экипаже и предложила Анри подвезти его обратно до Буа-Манде. Он согласился, вот как прошла их беседа:

«Ах! Сударь, вы знаете женщину, которая заняла замок господина де Парадеза, и вы, несомненно, знакомы с господином де Серни, который сопровождал ее?»

«То есть я знал его, потому что видел два-три раза в Париже, у него были проблемы с моим шурином».

«Ах! Так господин де Серни знал вашего шурина».

«Я думаю, — ответил Донзо, — что скорее его знала госпожа де Серни».

«Удивительно!» — Леони и представить не могла, что кто-то из ее знакомых может иметь такого зятя.

«Уверяю вас, — продолжал Донзо, — она знала его так хорошо, что сбежала с ним».

Госпоже де Серни удалось скрыть свое изумление, но только потому, что она заранее решила не выдавать этому человеку причину своих расспросов.

«А! Так госпожа де Серни бежала с вашим шурином?»

«Ну да, с бароном де Луицци, об этом вся Франция знает».

«Да, да, правда, с тем, который убил господина де Серни».

При этих словах Анри побледнел, а затем пробормотал:

«Убил он его или нет, не в том дело, это суд решит».

Смятение твоего зятя поразило Леони, и она пристально посмотрела на него:

«Только любовник, похитивший жену, мог убить мужа».

«Возможно, — ответил Анри, — хотя я не понимаю, как можно убивать любовника своей жены. Убить любовника своей подружки, это — да», — добавил он с бешенством.

То, как Анри произнес последние слова, заставило побледнеть теперь уже госпожу де Серни, но она побоялась выдать свое подозрение, которое вдруг родилось у нее, и спокойно ответила Донзо:

«И вы, несомненно, отправились в Тулузу на поиски вашего шурина, не так ли?»

«Черт, это меня не касается, это его дела, пусть выпутывается как знает. Нет, я приехал совсем за другим».

«И вы, конечно, достигли цели вашего путешествия?»

«По меньшей мере наполовину: видите ли, я умею отомстить за себя, когда меня оскорбляют, я уже проучил одного и скоро проучу другую, ту чертовку, которая только что выгнала меня из замка своего деда…»

— Как? Он сказал такое Леони, — вскричал Луицци, — и Леони не приехала, чтобы назвать имя настоящего преступника, ведь это он, правда?

— Время идет, хозяин, если ты будешь прерывать меня, мы не дойдем до конца нашего рассказа.

И Сатана продолжил:

— Да, Анри сказал то, что сказал, Анри выдал себя. Чего ты хочешь, мой дорогой, преступление было бы слишком хорошей игрой, если бы умело держать язык за зубами: Бог так велел. Труп, зарытый в землю, издает запахи, которые сообщают о его присутствии, вода выносит на поверхность доверенные ей жертвы, огонь пожирает тела, но не стирает следов от ран, желудки хранят остатки яда: душа человеческая слаба, угрызения совести проступают наружу через все поры, вина поднимается и трепещет на кончике языка. Да, Анри Донзо сказал это, и поскольку на этот раз госпожа де Серни не справилась с ужасом, который овладел ею, Анри понял, какую совершил ошибку. Несомненно, он тут же исправил бы ее, убив Леони вместе с зародившимся в ее душе подозрением, но среди бела дня, на глазах у форейтора, нет, он подумал, что эта посторонняя женщина не должна быть заинтересована в том, чтобы погубить его и спасти барона де Луицци. Однако, на всякий случай решив узнать, кто она, Анри сделал вид, что не заметил ни ее смятения, ни собственной оговорки, и спросил вежливо, как никогда в жизни:

«Сударыня, не могу ли я узнать, кого я должен поблагодарить за оказанную мне услугу?»

«Господи, сударь, да мое имя вам, конечно, совершенно не известно, меня зовут госпожа д’Ассембре».