Мемуары Эмани

Вечером хлопцы и девчата собирались на завалинке посреди деревни. Гармонист растягивал меха, и мы плясали до рассвета. Были и ухажеры. Они менялись часто, провожали нас до дома, а мы еще долго болтали шепотом и не могли уснуть. Просыпались ближе к полудню и начинали бродить по избе. Потом босиком выскакивали во двор и срывали пупырчатые огурцы с грядки, наспех смахивали с них росу и начинали наперебой хрустеть.

Как-то тетя Мария подходит ко мне и радостно говорит:

– Ой, да как же хорошо они их поели!

– Кто? Кого? – удивилась я спросонья.

– Да те длинные, гнить уже начали в твоем чемодане. Я их вывалила свиньям!

А потом, ровно через двадцать лет, когда я опять приехала к ним, тетя Мария, даже не поздоровавшись, всплеснула руками:

– Нина, те синенькие я ж скормила свиньям! Эх, и глупая была, не знала ведь, какие они вкусные! Сейчас их покупаю на рынке. Как готовлю, так вспоминаю твои баклажаны.

А я вспоминала просьбу отца привезти грибы. Грибов в брянских лесах было много. Очень много. Их собирали ведрами и вываливали во дворе. Крепкие боровики темнели, как дрова на земле. Их жарили, сушили, варили. По всему двору были протянуты веревки с грибами! Конечно, я не привезла ни одного грибочка домой, ни сушеного, ни свежего, ни мороженого. Много позже, когда папы уже не стало, я часто вспоминала те белые грибы в Закочье.

После института мы разъехались по разным городам. Я получила письмо, подруга сообщила, что у нее родилась дочь. Ее тоже назвали Инной, как мою старшую дочь: «Пусть хоть у детей будут одинаковые имена!»

Вот такая подруга была дарована мне судьбой! И дарованы судьбой люди, которые тянули не вниз, в черноту, а вверх! И прочное основание тому было приправлено порядочностью, честностью и искренностью. Не надо было фальшивить, подкупать подарками. Это были настоящие люди, настоящие друзья!

* * *

Голубоглазый Геннадий, с которым я познакомилась в Грузии, не терял меня из поля зрения. Раз в неделю я сидела на переговорном пункте, ожидая звонки из Мурманска. Сквозь шум прорывался его голос:

– Давай летом встретимся. Назови любую точку, куда тебе хочется. Может быть, в Болгарию поедем на «Золотые пески»? Потом к твоим родителям.

– Позвони через неделю, – ответила я и больше не приходила на переговорный пункт. Зачем? Папа не разрешит.

Уже пролетели летние каникулы, я ехала в альма-матер за дипломом. Последний курс, и все. Мама перебирала мои вещи в дорогу, потом вздохнула:

– Ты ведь поедешь через Ташкент, братишка мой недалеко от города живет, не хочешь заехать к нему в гости?

Она так умоляюще смотрела на меня, что я согласилась. И много раз потом ругала себя за малодушие, после которого моя жизнь пошла наперекосяк.

В жару, в битком набитом вагоне я протряслась до границы Казахстана и Узбекистана и сошла на грязной конечной остановке. Черняевка. Когда-то царский генерал Черняев останавливался на привал в этом месте. Назвали село в его честь. Мамин брат жил там с семьей и работал в ведомственном магазинчике для работников станции, которая занималась подземным хранением газа. Рабочие, которые обслуживали газовое хранилище, жили в поселке из девяти двухэтажных домов. Вечерами сюда сбегалась сельская молодежь, приходили в клуб посмотреть кино, потанцевать и подраться с приезжими командировочными.

– Сколько стоит эта сумочка? – спросил развязный молодой кореец, указывая пальцем на мою сумку.

Тетка вся завертелась от хихиканья:

– Нет, не продается, это моей племянницы, она в гости приехала.

И выдала всю информацию обо мне.

– Жора, тракторист-моторист. – Он протянул мне руку.

– Доярка, – представилась я.

Тетка с восхищением смотрела на наше шоу.

– Можно я украду вашу племянницу из магазина, пока ее не выкупили, – спросил он в упор.

Она вытолкала меня из магазина:

– Иди погуляй по поселку. Жора – сын наших знакомых, не обидит тебя.

Так тетка вытолкала меня в долгую жизнь в этом поселке, пропитанном степной пылью и сплетнями жителей, которые знали друг о друге все и жевали с удовольствием новости местного значения.

Когда я приехала домой с сообщением, что выхожу замуж, отец не сказал ни слова. Просто вздохнул. Старшая, могла бы помочь семье, а не бежать из дома наутек. По обычаям, если дочь выходила замуж, она становилась добычей мужа. Не имела права оглядываться на своих родителей и помогать им. Высосав всю кровь у родителей, как пиявка, я отвалила от них в чужую семью, где пили уже мою кровь.

Мои ответы на вопросы отца – всегда заведомая ложь. Увидев в первый раз жениха, он посмотрел в сторону, помолчал и спросил:

– Чем он занимается? Из какой семьи?

– Учится в ТашГУ, индийский язык и литература, – ответила я, даже не моргнув.

Отец не узнал, что будущий зять нигде не учился.

Дипломную работу я писала на первом месяце беременности. Токсикоз был такой, что рвало одной желчью, голову поднять не могла. Сестренка Флора после работы мчалась ко мне с огурчиками солеными или салатами корейскими, подавала все и смотрела с жалостью на меня.

Морковь по-корейски