Мемуары Эмани

Расчертим на две половинки лист из школьной тетради, записываем имена для верности счета и режемся. В руках поочередно мелькает колода, и карты веером ложатся перед каждым. Еще и фразами перекидываемся:

– Крести, дурак на месте.

– Шапку сними, да получше.

Крадусь однажды после такой игры домой почти на рассвете, вижу дворничиху. Стоит с метлой и смотрит на меня. Прищурилась, качает головой:

– И муж, и дети, а все бегаешь по чужим мужикам.

Я остолбенела, потом оправдываться начала:

– Мы в карты играли, в дурака.

– Ну да, с королем! – И вдогонку припечатала: – Педагог называется!

* * *

До одури в детстве играла в волейбол. На пустыре натянута сетка, ребятня по жребию честно делится на команды. Мое место неизменно под сеткой, потому что умела ловко и неожиданно перекинуть мяч на другую сторону.

Я сразу заняла любимое место под сеткой и в учительской команде. Ловко прыгала и изгибалась, даже лучше, чем в детстве, выросла же.

Короче, я была не последним игроком, иногда даже срывала аплодисменты болельщиков.

Но однажды меня заставили играть в баскетбол! На спортивных районных соревнованиях среди учителей.

Я отказывалась, потому что при росте полтора метра это невозможно. Директор школы стал загибать пальцы, что я получу и не получу, если не буду защищать честь команды.

Делать было нечего, играть так играть. «Уж не сложнее волейбола, бегаю быстро», – решила я и резво помчалась на площадку.

Эх, как весело-то играть в баскетбол, не надо стоять под сеткой и ждать мяч, здесь его отбирают! Пихнула дылду бедром под коленку, такие удары на батуте отрабатывала в институте, выхватила мяч и мчусь с ним. Директор орет: «Брось мяч!» – и показывает, что надо делать. В голове пронеслось: «Фиг тебе, хотел – получай гранату».

Добежала, картинно изогнулась и бросила мяч в корзину, попала. Смотрю гордо на публику, все лежат от хохота, а директор держится за голову. Ничего не понимаю… Поймут те, кто играет в баскетбол! Держать мяч в руках долгое время и бегать с ним по баскетбольным правилам нельзя, нужно отбивать его от пола, а то команде назначат кучу штрафных. Но какой красивый был бросок!

* * *

Время тогда было другое – время интеллектуалов и интеллектуалок, время лириков и физиков! Читали книги, спорили до хрипоты на кухне, восторженно захлебывались песнями Высоцкого, Окуджавы, стихами Ахмадулиной и Цветаевой…

И вот я, такая вся из себя интеллектуалка, стою на остановке в казахской степи и спрашиваю: «Это край света? Как здесь можно жить?»

И остановилась здесь на двадцать пять лет… В этой степи цвели не только огромные тюльпаны, но и интеллектуалы высшего пилотажа – шестидесятники! А как они могли и умели дружить, знают только они!

«Ну напиши о нас книгу!» – просили меня.

Мои дорогие, не хватало у меня пороха написать книгу «Ребята с Полторацкой». Вы уже все там, высоко и далеко, между звездами проложили свою улицу. А нас тут так мало осталось… Улыбаюсь своим воспоминаниям.

– Коля, тебе понравилось кукси? (Национальное корейское блюдо.)

– Да, я три тарелки съел!

– Так купи мне в Москве три коробочки тонкой вермишели, тебе же не тяжело.

– Три коробочки? Куплю, конечно.

Ломакин летал по всему Союзу, мог привезти что угодно из больших городов.

Через неделю я заискивающе звоню:

– Коля, ты привез кукси?

В трубке грозное молчание, потом он рявкает:

– Три коробки вермишели по двадцать килограммов ребята тащили на себе в Москве! Они чуть не поколотили меня.

Представив красавцев в летной форме с ящиками на спине, я засмеялась. Он стал заикаться от возмущения:

– Ты еще и смеешься? Мата Хари! – произнес как ругательство.

* * *

Васька Махно был самой колоритной фигурой из наших друзей, уверенный на все сто процентов, что он потомок легендарного батьки Нестора Махно.

Васька ужас как любил штаны красного цвета с синими лампасами, которые вечно сползали и висели на бедрах, хромал и любовно поглаживал свой мотоцикл «Урал»:

– Конь мой!

В люльке всегда лежала боевая курпача – тонкое стеганое одеяло – на случай, если какая-нибудь отважная девица поедет с ним в ночь.

После окончания института он работал электриком, потом стал главным инженером на том же предприятии. Приехал как-то на объект с проверкой, а там обхаживают его водителя. Он рассказывает с улыбкой:

– Иду сзади, а они водят хоровод около водителя. Потом узнали, кто из нас Василий Николаевич.

Курбан жил от него через два дома. У него было все для карьеры: узбек по национальности, два года службы в армии и даже рабочий стаж. Писал стихи, мечтал, обладал даром мальчика из трущоб. Не стеснялся, отпихивал всех локтями, не ленился и шел напролом. Несомненно, был колоритной фигурой. Одним из первых начал ездить по всему миру, раздвигая границы привычного. Приехал из Югославии и заливает друзьям про какие-то телефоны, которые можно носить с собой, звонить откуда и куда хочешь. Мы ему не верим и говорим:

– Мели, Емеля, твой сегодня день.

Из Индии опять привез слайды. Смотрим и орем:

– Не заговаривай. Сажай за стол. Уже барашек в тандыре готов, а он про какую-то делегацию рассказывает правительственную.