Мемуары Эмани

Блюдо придумали корейцы-эмигранты, которые не нашли на прилавках советских магазинов ничего похожего на национальное кимчи, а также пекинской капусты для его приготовления. Нашли решение: капусту заменили морковью. Корейцы из Южной Кореи такого блюда не знают.

Ингредиенты: морковь – 1 кг, растительное масло – ½ стакана, чеснок – 1 головка, соль – 1 ст. л. без горки, уксусная эссенция – 1 дес. л., красный молотый перец – 1 ч. л., черный молотый перец – 1 ч. л.

Способ приготовления:

1. Нашинкованную морковь посыпаем солью, всеми специями и добавляем кориандр, уксусную эссенцию, перемешиваем все руками и оставляем на полчаса. Морковь должна дать сок.

2. Пока морковь настаивается, раскаленное на сковородке масло наливаем на перец и чеснок. Добавляем в морковь и перемешиваем.

3. Перед подачей на стол даем морковке постоять в холодильнике 2–3 часа.

В конце концов, Флора вообще переехала в общагу, чтобы быть вместе со мной. Спали вдвоем валетом на узкой железной коечке. Я окончила институт и переехала к мужу, уезжала и обещала сестренке:

– Ты помогла мне выжить, спасибо, я тоже теперь буду тебе помогать.

В сентябре Флора получает ответ на свою просьбу о помощи:

– Ты знаешь, у меня нет денег даже на трусы, не то что тебе выслать. Я нигде не работаю.

И ведь я на самом деле не могла помочь ей, потому что не работала, потому что свекровь забирала зарплату мужа. На эти крохи жила вся большая семья супруга. Жесткая и властная старуха не давала воли молодой снохе. Куда прыть моя подевалась?

Почему не могла я в письме объяснить сестренке, что нет денег? Без ругани, пожалеть, что не могу помочь.

* * *

Вскоре не стало моего отца. За год до смерти отец выплатил все долги. Десять тысяч рублей, это была огромная сумма. Он занимал деньги под проценты у ростовщиков – банков в конце 60-х годов еще не было. Занимал под честное слово, у него была безупречная репутация. Даже когда его не стало, слова отца звучали у меня в ушах:

– Нельзя обманывать и брать чужое.

В маленьком доме моего детства было то, чего не было в то время у других: кожаный диван, кровать, шифоньер, буфет, проигрыватель, патефон, холодильник «Днепр», швейная машинка «Зингер» и этажерка с книгами.

Если в селе намечалась свадьба или другое торжество, к отцу шли с поклоном, чтоб он был ведущим на мероприятии. Он обладал ораторским мастерством и даром убеждения. Ему было всего сорок семь лет, когда он утонул.

Я принимала экзамены по литературе в десятом классе. В дверь постучали, в кабинет зашел учитель географии и протянул телеграмму: «Срочно приезжай. Папа умер».

Почти день я ехала на такси с маленькой дочерью до родительского дома. Мужа не отпустила свекровь. Вытолкала меня одну в горе, а путь был неблизкий от Ташкента до станции Пап Наманганской области. Машина ползла через горный перевал. Успокаивая ребенка, думала, что перепутали на почте, что умер дед, а папа жив.

Дед сидел на циновке. Увидел меня, стал кричать и рыдать навзрыд:

– Папу твоего рыбы съели! Нет его! Утонул он!

Неделю мы с мамой бегали по берегу канала и ждали, когда вода вернет его тело. Он утонул в канале, который протекал недалеко от поля, где сажал лук. С поля он ушел от нас навсегда. Оставил маму и детей, которые росли и взрослели без него. Они росли, и папины слова о честности и долге вели их по жизни.

* * *

Жизнь продолжалась, я растила двух дочерей и работала в школе. Тяжело быть на селе врачом и учителем. К врачу бегут утром, днем и ночью. Должен. Помочь, вылечить, отпоить, уложить. Но ему хоть говорят спасибо.

Учителю сложнее, потому что у него звезда горит на лбу. Меченый. Детей воспитывает, правильным должен быть во всех отношениях. Деревянной походкой идет по сельской улице от школы до дома. На лице улыбка святости, в руках ученические тетради.

И мы, молодые учителя, были такими, без единой промашки в поведении, старались. Но вечерами снимали с себя маски святош и развлекались. Молодость брала свое. Душа требовала перезагрузки. Выплевывали из себя ученые премудрости и дурачились. Мы бегали в гости друг к другу без приглашений. Болтали о разном, делились советами. И, не поверите, играли в дурака.