Мемуары мертвого незнакомца

— Я и сама знаю, что ты хулиган, — продолжала Маша. — Еще и драчун, как сегодня выяснилось. Но я уверена, что ты не причинишь мне вреда.

— Конечно, нет.

— Поэтому я буду с тобой дружить. Только нам надо выработать стратегию.

— Чего? — переспросил Дато. Значения последнего слова он не знал.

— Объясню, если ты съешь мой пончик, — улыбнулась Маша.

— Не понравились?

— Очень вкусно. Но я не могу есть столько, сколько ты. Ну, что? Поможешь?

— Запросто…

И он с аппетитом принялся за Машин пончик.

— А теперь про стратегию. В переводе с древнегреческого это слово означает — искусство полководца. То есть это военная наука.

— Понял. Ты имела в виду, что надо разработать план действий.

— Точно! Ко мне ты приходить не можешь. К тебе меня тоже не отпустят. Придется что-то придумывать.

— Например?

— У тебя сестры нет?

— Только братья. А что?

— Жаль, я могла бы познакомить ее с мамой и наврать, что это моя подруга, которая будет меня обучать грузинскому языку.

— Мы можем попросить любую девочку представиться твоей подругой.

— Но только из вашего двора. Потому что мама будет меня встречать и провожать первое время, пока не убедится, что волноваться не о чем и меня никто по дороге не съест. Это первый вариант. Второй. Мы запишемся с тобой в один кружок, неважно какой, все равно прогуливать…

— Маша, какой кружок? Туда записываются в начале осени.

— Точно! — Она шлепнула себя ладонью по лбу. — Значит, надо искать девочку. Есть в вашем дворе подходящие? Чтоб надежная и производящая хорошее впечатление на родителей?

— А может, просто вот как сейчас будем встречаться? Когда твои мама с папой на работе.

— Нет, так мы будем встречаться, чтобы гулять, играть. А занятия — дело серьезное. Тебе за два с половиной месяца надо так меня подготовить, чтоб я без труда говорила и читала.

— Почему два с половиной? — не понял Дато. — До первого сентября гораздо больше времени.

— Да. Но я на месяц уеду в Москву к бабушке. И на две недели с мамой в Батуми. Вот и считай.

Дато погрустнел. Он Машу не будет видеть полтора месяца!

— А это что у тебя? — услышал он ее голос.

— Где? — встрепенулся Давид.

— Вот. — И она указала на нагрудный карман рубахи, где лежала сложенная в несколько раз «Пионерская правда».

— А… Это газета.

— Я вижу. Зачем она тебе?

— Тут рассказ моего брата напечатан.

— Твой брат пишет рассказы?

— Не только. Еще картины. Он очень талантлив.

— Ой, а покажи…

Дато вытащил газету, развернул, расправил. Она уже изрядно потрепалась, сгибы протерлись, но текст был читаем. И фото можно было рассмотреть. На нем Зура, как всегда, был чуть угрюм, но очень симпатичен. Фотограф удачно выставил свет и выбрал ракурс, и во взгляде брата читалась мечтательность, которая украшала его лицо.

— Зураб Ристави твой брат? — воскликнула Маша.

— Да, — растерялся Дато. — Ты его знаешь?

— Слышала о нем. Он ведь еще и великолепно рисует?

— Я тебе сразу сказал об этом.

— В журнале «Юный художник» была статья о Зурабе с фотографиями.

— В школе проходила выставка его работ. И журналистка из Москвы взяла у него интервью. Обещала прислать экземпляр, но не сдержала слова. Мы решили, что статья не вышла.

— Вышла. Я читала. И внимательно рассмотрела фото, на них он сам и три его работы. Все очень талантливые, я оценила. Мама тоже. Она сама прекрасный рисовальщик. И живописью интересуется. В семь лет меня в художественную школу записала. И стала покупать мне книги с репродукциями известных мастеров и выписывать специализированные журналы. Только я всего год прозанималась. Поняла, что хочу быть актрисой, а не художником, и отправилась в драмкружок.

— Журнал сохранился?

— Да. Но он в Москве, у бабушки. Когда поеду, привезу обязательно. — Она повернула газету к себе, пробежала глазами по странице. — Он хорошо знает русский, да?

— Да. Даже пишет на нем без ошибок. Зура вообще у нас очень умный. И талантливый.

— Ты гордишься им, да?

— Очень.

— Вы совсем не похожи, — заметила она.

— Конечно. Он — талант. Я бездарь… — Дато постарался скрыть обиду. От матери он легко принимал нелестные сравнения с Зурой, но от Маши слышать их не хотелось.

— Я про внешность, — мягко улыбнулась она. — Ты в отца или в мать?

— В бабку, папину маму. Я не знал ее, только на фото видел. Она из княжеского рода, ее при Сталине репрессировали. А Зура пошел в мамину породу.

— Познакомишь меня с ним?

— Конечно. С удовольствием.

— Вот проблема и решена. Мама будет не просто согласна, чтоб я занималась с Зурабом, она в восторг придет.

— Но ты же со мной будешь… — его голос дрогнул, — заниматься? А не с Зурой?

— Конечно, с тобой. Ты же мой друг. А брат твой только для прикрытия.

Через три дня Маша познакомилась с Зурой. Давиду было стыдно приглашать девочку в гости, и они встретились, что называется, на нейтральной территории — на ступенях синагоги. Брат любил это место. А еще скверик во дворе мирно соседствующей с синагогой христианской церкви. Там он мог спокойно рисовать и сочинять свои рассказы.