Мемуары мессира д'Артаньяна

/Второй Кредитор./ Его совет и скупость, какую я давно признавал за этим Министром, вынудили меня направиться к Месье Сервиену. Так как у него были ключи от казны, я счел, что мне лучше всего обратиться именно к нему для получения этой суммы. К тому же, он мне ее пообещал, так что, с большим доверием войдя в его кабинет, куда меня ввел один из его служителей, я сделал ему точно такой же комплимент, как накануне ла Базиньеру. Я поостерегся, однако, говорить ему о Даме в каком бы то ни было роде, из страха, как бы еще и он не вмешался в это дело с таким же советом, какой мне дал другой. Но так как ла Базиньер сам рассказал ему о ней, я нашел его не только прекрасно осведомленным, но еще и самодовольно разделяющим чувства этого последнего; либо они были для него естественны, или же они были внушены ему высшей властью и сопротивляться он ей не мог, но он бросил мне в ответ, что когда человек обладает источниками вроде моих, он не должен быть в тягость своим друзьям; конечно, двадцать тысяч франков сущая безделица, но ему подчас их труднее достать, чем крупную сумму; у него только одних задолженностей в настоящее время более, чем на пять миллионов, таким образом, теперь нет ни единого су в его доме.

/Третий Кредитор./ Он попросту бесчестно выпроводил меня точно так же, как это мог сделать и другой, он, сам предложивший мне деньги, впрочем, как и первый. Он даже продемонстрировал мне, что у него настолько же мало чести, как и у того, поскольку под этим словом — источники — он не мог подразумевать ничего иного, как предложенную мне женитьбу. Итак, столь же мало довольный как одним, так и другим, я явился к Эрвару, дабы посмотреть, не будет ли и он похож на тех двоих. Он сидел взаперти в кабинете со своим секретарем по имени Деби, кто был достаточно честным человеком, и кто всегда проявлял по отношению ко мне большую дружбу. Они работали, как мне сказали, над важным делом, потому, сочтя, что я не должен распоряжаться докладывать обо мне, из страха их прервать, я решил дождаться, пока они закончат. Я нашел кое-каких людей в зале и беседовал с ними о тех или иных вещах. Через полчаса или, самое большее, через три четверги часа Деби вышел, наконец, из кабинета своего мэтра, и, заметив меня, подошел ко мне и спросил, чем он может мне услужить. Я поведал ему мое дело настолько кратко, как это было для меня возможно, и хотя он был из страны, где не пугаются называть ту или иную особу Б…, конечно, если у нее имелось чем позолотить рога, что она приносила в приданое своему мужу, он не смог помешать себе поначалу пожать плечами от удивления. Затем он сказал мне, как необычайно он поражен, что люди с таким весом и значением, как те, о ком я ему рассказал, имели дерзость осмелиться мне даже посоветовать супружество вроде этого; что касается его, то, далеко не уподобляясь им, он весьма одобрял мое отвращение к этому; совершенно бесполезно меня в этом приободрять, поскольку я был человеком чести, а человек чести никогда не изменит тому, чем он обязан самому себе. Однако, так как не об этом шла речь к настоящее время, но о том, как найти мне двадцать тысяч франков, в каких я испытывал нужду, он мне окажет услугу, ни в коей мере не соперничая с его мэтром; если я не найду их в его кошельке, он предоставит мне свой собственный; он даст мне, однако, добрый совет — займу ли я деньги у него или у кого-либо другого — я должен испросить Королевскую Грамоту на обязательное возвращение мне денег за мою Должность; я должен постараться, чтобы она была оценена в сорок или пятьдесят тысяч франков и даже больше, если я смогу этого добиться; это послужит мне в случае, когда мне понадобится что-нибудь другое, и, кроме того, это будет обеспечением для того, кто одолжит мне свои деньги.